Я счастлив. Наконец.
Четыре года назад я, как и большинство современных молодых людей, училась в вузе. Филологическом. В том самом, где если и затешется случайно студент мужского пола, будет он единственным на группу, а то и на поток. Миша был как раз таким — единственный парень на все русское отделение (а оно, на минуточку, включало в себя 63 студентки). Сначала он жил в общаге, а потом нашел работу, появились деньги, и он быстренько переехал на съемную квартиру…Четыре года назад я, как и большинство современных молодых людей, училась в вузе. Филологическом. В том самом, где если и затешется случайно студент мужского пола, будет он единственным на группу, а то и на поток. Миша был как раз таким — единственный парень на все русское отделение (а оно, на минуточку, включало в себя 63 студентки). Сначала он жил в общаге, а потом нашел работу, появились деньги, и он быстренько переехал на съемную квартиру.
Первое время он безумно этому радовался, рассказывал истории о том, как по вечерам изучает хлам, оставшийся от прошлых жильцов, и там попадаются забавные штуки, он таких и не видел никогда, даже на картинках, да и вообще ловил кайф. Ещё бы, от комнаты, которую он нашел, до основного здания института идти всего на пять минут дольше, чем от общежития, но жить в собственном доме куда комфортнее. Мы всей группой по-белому завидовали ему — особенно утром, когда стояли в очереди в душ. Само собой вспоминалось, что Мишке-то в таких очередях стоять не надо, он спокойно может позволить себе поспать лишних полчаса.
Пару месяцев он действительно выглядел так, будто спит даже не половину, а целых три-четыре лишних часа, на пары всегда приходил вовремя и выспавшимся. В отличие от всех нас. Потом он стал частенько забивать на занятия, опаздывать, не готовиться к семинарам и не писать лекции. Однажды, когда он все же явился на зарубежку и сел со мной рядом, я заглянула в его тетрадь — не успела записать последний преподавательский тезис и хотела сдуть его у Мишки, благо скорость письма у него всегда была выше, чем у меня. И что вы думаете? В его тетради не было ни слова о поэтах Озерной школы. Вместо того чтобы конспектировать, Мишка рисовал в тетради огромную, на 2 листа, женскую фигуру. То есть, я так думаю, что женскую — на самом деле её лицо, тщательно выведенное синей пастой, было словно скрыто вуалью. Рисунок производил неприятное впечатление, и я постаралась как можно скорее о нём забыть. Подумала, это ребячество, что-то вроде того, как мой одноклассник Максим когда-то рисовал на уроках танцующих скелетов в различных позах.
Потом пришла сессия. Троих девчонок отчислили. Мишка тоже был на грани отчисления — помогло то, что в зимнюю сессию он произвел очень хорошее впечатление. Поэтому ему разрешили перенести все его «хвосты» на осень — дали возможность летом подготовиться… Однако, когда он явился в институт в начале сентября, Мишка меньше всего походил на прилежного студента. Он как будто даже постарел — ещё в прошлом году казался нашим ровесником, а в этом был словно на пять лет старше. Мы — да и преподаватели тоже — решили, что все дело в наркотиках, но, когда задали ему вопрос в лоб, он стал все отрицать. «Это другое». «Вы не поймете». Экзамены он тем не менее пересдал, видимо, летом правда что-то учил.
Однако можно сказать, что проблемы Миши только начались. Он все чаще приходил на пары, совершенно явно не понимая, на каком он свете, несколько раз мы ловили его на том, что он не знает, какой сегодня день, пару раз он приходил в институт в воскресенье, а в будни не являлся, потому что «думал, что выходные». У него возникли серьезные проблемы с деньгами — работу он, конечно, потерял, но от предложения отказаться от квартиры и вернуться в общагу просто впадал в истерику. Связался с какими-то бандюганами — как я теперь понимаю, он занимал у них в долг, чтобы платить особенно принципиальным преподавателям, которые говорили, что за его знания могут поставить только «неуд», и хозяевам квартиры, выселяться из которой Мишка не хотел ни в какую. В конце концов они начали за ним охотиться, требуя назад свои деньги. Мы предлагали другу помощь, даже деньги в группе начали собирать — без толку. Миша отказался. Заявил, что разберется со своими проблемами сам.
Не видел Её уже несколько месяцев. Теперь мне не обязательно ложиться спать в той квартире — достаточно прикрыть глаза там, и я уже здесь, дома! С горя начал лазить по местному компу — аську, правда, не запускал, страшно стало при мысли, что все мои контакты сейчас сидят перед мониторами, повисшие во времени, которое для них не движется. И никто мне не ответит. Зато здесь есть World of Warcraft. Я ради интереса зашел — серверы какие-то незнакомые и интерфейс непривычный. Темный слишком. Сходил в рейд с народом. Наверное, больше не пойду — странные они все какие-то. Ники незнакомые и общаются в чате — о чём, я не понял. …Приходи сегодня ко мне. Алый цветок уже расцвел в моей гостиной — он готов для шашлыков в честь Конца года. Папа принес с охоты нескольких примитивных, они тебе понравятся. У одной такое золото на голове, как раз в твоем вкусе… Примерно так. Дословно их бред я не запомнил. Ко мне пытались со своими разговорами пристать, я их послал. Нафиг-нафиг!
Уже с месяц, наверное, не выходил из дома. Не хочется идти в институт, возвращаться к серой повседневности. Родители, школа, учёба — все это было словно не со мной. Тут куда лучше. В темноте за окном стали появляться интересные вещи — то щупальца за окном появятся, тронут подоконник и исчезнут, то музыка во тьме заиграет — и тут же стихнет. Завораживает. Я несколько раз пытался открыть дверь, которая, как я понял, ведет к лестнице, по которой можно спуститься и послушать музыку поближе. Закрыто. На замок. До сих пор. Она хочет, чтобы я доказал, что достоин выйти в этот мир? Я достоин. И давно.
Сегодня ко мне приходила Она. Я не уверен, что говорила вслух, но тем не менее говорила со мной. Сказала, что мои дни в том мире истекают — оказывается, когда там время стоит, здесь оно несется с бешеной скоростью, пусть я этого и не замечал. Сказала, что, пока я жил на перемотке (она выразилась именно так — заявила, что взяла это выражение из моей памяти), для меня прошло почти 40 лет местного времени и я почти стал местным — скоро я смогу открыть ту дверь. Сказала, чтобы я не боялся. Я никогда не боюсь — так я ей ответил. Ей это понравилось, и она меня поцеловала. Я не помню ничего приятнее в жизни. Честно. Из шеи до сих пор сочится кровь, а я только и мечтаю о том, что когда-нибудь она меня снова одарит поцелуем.
Я решился. Сегодня я последний раз побывал в том мире, где институт, и странные люди с их деньгами. Тот мир — уже не мой. Я прожил жизнь здесь. 40 лет — это куда больше моих 18-ти, проведенных за учёбой. Я стал частью этого места.
Дверь, которая могла бы вернуть меня назад в комнату с отстающими обоями, пропала. Теперь есть только дверь в мой новый мир. Дверь к Ней. Вот, сейчас допишу это предложение и пойду.
Не знаю, для чего я пишу все это. Мне все это давно не нужно, но просто так стирать записи жалко. Посылаю их тебе, Марин.
!!!! Не ищите меня, хорошо?
И не пытайтесь идти за мной. Она сказала, никто больше не сможет последовать этим путем. Моя алая комната закрыта от чужих глаз — дверь, которая вела сюда, через старый фолиант и каплю крови, уже захлопнулась.
Я счастлив. Наконец.
Ответы: »88126,»88145,»88864
