Четыре года назад я, как и большинство современных молодых людей, училась в ВУЗе. Филологическом. В том самом, где, если и затешется случайно студент мужского пола, будет он единственным на группу, а то и на поток. Миша был как раз таким — единственный парень на все русское отделение (а оно, на минуточку, включало в себя 63 студентки). Сначала он жил в общаге, а потом нашел работу, появились деньги, и он быстренько переехал на съемную квартиру.
Первое время он безумно этому радовался, рассказывал истории о том, как по вечерам изучает хлам, оставшийся от прошлых жильцов, и там попадаются забавные штуки, он таких и не видел никогда, даже на картинках, да и вообще ловил кайф. Еще бы, от комнаты, которую он нашел, до основного здания института идти всего на пять минут дольше, чем от общежития, но жить в собственном доме куда комфортнее. Мы всей группой по-белому завидовали ему — особенно утром, когда стояли в очереди в душ. Само собой вспоминалось, что Мишке-то в таких очередях стоять не надо, он спокойно может позволить себе поспать лишних полчаса.
Пару месяцев он действительно выглядел так, будто спит даже не половину, а целых три-четыре лишних часа, на пары всегда приходил вовремя и выспавшимся. В отличие от всех нас. Потом он стал частенько игнорировать занятия, опаздывать, не готовиться к семинарам и не писать лекции. Однажды, когда он все же явился на «зарубежку» и сел со мной рядом, я заглянула в его тетрадь — не успела записать последний преподавательский тезис и хотела списать его у Мишки, благо скорость письма у него всегда была выше, чем у меня. И что вы думаете? В его тетради не было ни слова о поэтах Озерной школы. Вместо того, чтобы конспектировать, Мишка рисовал в тетради огромную, на 2 листа, женскую фигуру. То есть, я так думаю, что женскую — на самом деле ее лицо, тщательно выведенное синей пастой, было словно скрыто вуалью. Рисунок производил неприятное впечатление, и я постаралась как можно скорее о нем забыть. Подумала, это ребячество, что-то вроде того, как мой одноклассник Максим когда-то рисовал на уроках танцующих скелетов в различных позах.
Потом пришла сессия. Троих девчонок отчислили. Мишка тоже был на грани отчисления — помогло то, что в зимнюю сессию он произвел очень хорошее впечатление. Поэтому ему разрешили перенести все его «хвосты» на осень — дали возможность летом подготовиться… Однако, когда он явился в институт в начале сентября, Мишка меньше всего походил на прилежного студента. Он как будто даже постарел — еще в прошлом году казался нашим ровесником, а в этом был словно на пять лет старше. Мы — да и преподаватели тоже — решили, что все дело в наркотиках, но, когда задали ему вопрос в лоб, он стал все отрицать: «Это другое», «Вы не поймете». Экзамены он, тем не менее, пересдал, видимо, летом правда что-то учил.
Однако можно сказать, что проблемы Миши только начались. Он все чаще приходил на пары, совершенно явно не понимая, на каком он свете, несколько раз мы ловили его на том, что он не знает, какой сегодня день, пару раз он приходил в институт в воскресенье, а в будни не являлся, потому что «думал, что выходные». У него возникли серьезные проблемы с деньгами — работу он, конечно, потерял, но от предложения отказаться от квартиры и вернуться в общагу просто впадал в истерику. Связался с какими-то бандюганами — как я теперь понимаю, он занимал у них в долг, чтобы платить особенно принципиальным преподавателям, которые говорили, что за его знания могут поставить только «неуд», и хозяевам квартиры, выселяться из которой Мишка не хотел ни в какую. В конце концов они начали за ним охотиться, требуя назад свои деньги. Мы предлагали другу помощь, даже деньги в группе начали собирать — без толку. Миша отказался. Заявил, что разберется со своими проблемами сам.
Странно, но он успешно ускользал от кредиторов аж до зимы — если тем не удавалось выловить его на парах и между пар (в универ Мишка являлся редко, так что людей, которым он задолжал, мы видели куда чаще его самого), то дома его тем более застать не получалось. То ли он выходил из квартиры через какой-то черный ход, то ли оставался дома, но игнорировал любые звонки — хоть по телефону, хоть в дверь. Как там было в рекламе? «Пусть весь мир подождет»? Сама помню, что если Мишка зашел к себе в квартиру, то выудить его оттуда не удавалось никогда. Хоть час стой у двери. Хоть обзвонись. Мы долго удивлялись этому, но думали, что он просто никогда не открывает дверь. Из принципа…
После Нового года терпение у его кредиторов лопнуло. Я как раз заглянула к Мишке, занести билеты к экзамену, который должен был состояться через три дня. К тому времени Мишка стал выглядеть еще старше, и теперь был похож скорее на отца кого-то из нас. Было видно, что и учеба его не интересует, и на экзамен он может не явиться, но билеты он попросил, и я не могла не ответить на его просьбу. Подходя к его дому, я заметила Мишку в нескольких сотнях метров впереди — я громко позвала его и побежала, пытаясь его настичь. Видимо, не услышав зов, он вошел в подъезд. Следом за ним вошли двое мужчин, лиц которых я не разглядела… Поднявшись до Мишкиного третьего этажа, я увидела, что это как раз те люди, кому он был должен, и они настроены серьезно — раз они не успели поймать его прежде, чем он вошел в квартиру, они стали выламывать дверь. Что и произошло. Мужчины сломали дверь Мишкиной съемной квартиры и зашли туда. Только там уже не было никакого Мишки, что странно — я же сама видела, что несколько минут назад он пришел домой…
А на следующий день от него пришло письмо — и это был последний источник информации о Мишке. Письмо было длинным и было больше похоже на дневник — хронику одинокого существования нашего однокурсника. Несколько не самых важных частей, посвященных восторгам по поводу новой квартиры, я пропущу. Скажу только, что дата у письма была странной — сначала я заметила только, что отправлено оно ровно через две минуты после того, как Мишка скрылся за дверью подъезда (еще удивилась, как это он так быстро его послал, он мог не успеть его отправить, даже если оно уже лежало в черновиках). Потом подметила и другое. Год отправки не соответствовал нашему — указан был уже 2039 год… Правда, это меня не так уж и удивило — я подумала, что Мишка просто подправил дату на своем компьютере. Делают же некоторые энтузиасты Fallout так, что отсчет у них ведется с 23 октября 2077 года, а фанаты русской истории, случается, ставят на компе дату не от Рождества Христова, а от Сотворения мира. И ничего, нормально. Я подумала, и в этот раз что-то похожее. Считала так до тех пор, пока не заметила адрес электронной почты: misha@infinity.hl. Infinity? Бесконечность? Это что за почтовый сервер такой? А что случилось с его старой почтой на «Рамблере»? А «hl»… Зашифрованный «hell»?
Вот они, отрывки из мишкиного дневника. То, о чем он рассказывает, слишком невероятно, но все же объясняет все, что с ним случилось…
* * *
Только сейчас понял, как меня бесила эта общага. И стоило косить от армии, чтобы жить в одной комнате с двумя парнями со старшего курса: один вонючие носки везде разбрасывает, второй дымит своей «Примой», как паровоз. Предлагал ему нормальные сигареты, так тот отказался. Тьфу. Как же я рад оттуда уехать. Квартира прикольная — хоть обои и поклеены в 80-м лохматом году, но зато она только моя. Правда, тут по ящикам много всякой шняги валяется. Хозяева сказали ни за что это не выбрасывать. Плюшкины, блин. Я солить должен книги без обложек, написанные на не пойми каком языке, и неструганые деревяшки странной формы? Перетаскивал эту лабуду на балкон вчера, засадил себе под ноготь занозу. Fuck. Лучше бы не трогать это все, но куда мне тогда свои шмотки девать?
* * *
Мне никто не поверит, если я об этом расскажу. Когда я лег спать на новом месте, вместо обычного сна я увидел, что оказался в другой комнате. Она ярко-красного цвета — обои, мебель — и стены будто пульсируют. Там есть окно, но оно темное — если даже вглядываться, ничего не разглядишь. Одна дверь из комнаты все время закрыта, а вторая… Если распахнуть ее, можно увидеть мою съемную квартиру… И при желании вернуться туда. А самое лучшее знаете что? Если вернуться в обычную квартиру, стрелки на часах будут показывать столько же, сколько было, когда я ложился. Я могу пробыть в красной комнате СКОЛЬКО УГОДНО.
Не знаю, только ли для меня работает эффект. Одногруппницы уже намекали на то, что «надо бы устроить новоселье», но мне не хочется звать их к себе. Это раньше я с восторгом пригласил бы домой двух-трех и развел их на секс. Сейчас мне не хочется делиться с ними своей тайной — вдруг они тоже уснут и проснутся здесь? Фиг им. Эта комната — только моя!
* * *
Все больше и больше времени провожу в Убежище — так я назвал свою красную комнату. Черт, она как будто создана специально для меня. Тут САМО СОБОЙ появляется то, что я люблю. Что мне нужно. В прошлый мой визит сюда возник холодильник. Сегодня — компьютер. Тут есть Интернет и он даже работает (!), но я «шифруюсь» и в сеть не захожу. Я сам не могу понять, в каком я месте и в каком времени, так что пусть лучше Убежище так и останется местом, где я могу спокойно спать без будильника — все равно, сколько бы я ни проспал, на пары не опоздаю. Если я зашел сюда в 12 ночи и проспал хоть двое суток, по возвращении в убогую комнатку (нет, зря я про нее так — она прекрасна, она — ворота в мое Убежище) будет вся та же полночь двухдневной давности. Ха, как же здорово!
Наконец-то можно не помнить о времени. Его для меня не существует. Я могу спокойно пить и отсыпаться, читать всякую ерунду и не думать о том, что я куда-то опаздываю. Я просто не могу никуда опоздать.
* * *
Я здесь не один, я это понял. Сегодня в окно, когда я как раз был дома (да, теперь домом для меня стала моя алая комната, дико не хочется отсюда уходить. Я и не ухожу. Почти), заглянула Она. Женщина, словно сотканная из тумана. Такая красивая… Я пытался ее нарисовать, ничего не получилось — у нее такие глаза, фиолетовые, цвета сумерек, что на листе выходит только бледная пародия. Как жаль, что я никогда профессионально не учился рисованию.
Немного страшно, когда я думаю о Ней, но это страх приятный… Как будто мне опять 15 лет, и я с нетерпением жду свидания со своей первой любовью.
* * *
Не видел Ее уже несколько месяцев. Теперь мне необязательно ложиться спать в той квартире — достаточно прикрыть глаза там, и я уже здесь, дома! С горя начал лазить по местному компьютеру — ICQ, правда, не запускал, страшно стало при мысли, что все мои контакты сейчас сидят перед мониторами, повисшие во времени, которое для них не движется. И никто мне не ответит. Зато здесь есть World of Warcraft. Я ради интереса зашел — серверы какие-то незнакомые и интерфейс непривычный. Темный слишком. Сходил в рейд с народом. Наверное, больше не пойду — странные они все какие-то. Ники незнакомые и общаются в чате — о чем, я не понял.
«… Приходи сегодня ко мне. Алый цветок уже расцвел в моей гостиной — он готов для шашлыков в честь Конца года. Папа принес с охоты нескольких примитивных, они тебе понравятся. У одной такое золото на голове, как раз в твоем вкусе…».
Примерно так. Дословно их бред я не запомнил. Ко мне пытались со своими разговорами пристать, я их послал.
* * *
Уже с месяц, наверное, не выходил из дома. Не хочется идти в институт, возвращаться к серой повседневности. Родители, школа, учеба — все это было словно не со мной. Тут куда лучше. В темноте за окном стали появляться интересные вещи — то щупальца за окном появятся, тронут подоконник и исчезнут, то музыка во тьме заиграет и тут же стихнет. Завораживает. Я несколько раз пытался открыть дверь, которая, как я понял, ведет к лестнице, по которой можно спуститься и послушать музыку поближе. Закрыто. На замок. До сих пор. Она хочет, чтобы я доказал, что достоин выйти в этот мир? Я достоин. И давно.
* * *
Сегодня ко мне приходила Она. Я не уверен, что говорила вслух, но тем не менее говорила со мной. Сказала, что мои дни в том мире истекают — оказывается, когда там время стоит, здесь оно несется с бешеной скоростью, пусть я этого и не замечал. Сказала, что, пока я жил на перемотке (она выразилась именно так — заявила, что взяла это выражение из моей памяти), для меня прошло почти 40 лет местного времени и я почти стал местным — скоро я смогу открыть ту дверь. Сказала, чтобы я не боялся. Я никогда не боюсь — так я ей ответил. Ей это понравилось, и она меня поцеловала. Я не помню ничего приятнее в жизни. Честно. Из шеи до сих пор сочится кровь, а я только и мечтаю о том, что когда-нибудь она меня снова одарит поцелуем.
* * *
Я решился. Сегодня я последний раз побывал в том мире, где институт и странные люди с их деньгами. Тот мир — уже не мой. Я прожил жизнь здесь. 40 лет — это куда больше моих 18-ти, проведенных за учебой. Я стал частью этого места.
Дверь, которая могла бы вернуть меня назад в комнату с отстающими обоями, пропала. Теперь есть только дверь в мой новый мир. Дверь к Ней. Вот сейчас допишу это предложение и пойду.
Не знаю, для чего я пишу все это. Мне все это давно не нужно, но просто так стирать записи жалко. Посылаю их тебе, Марина.
Не ищите меня, хорошо?
И не пытайтесь идти за мной. Она сказала, никто больше не сможет последовать этим путем. Моя алая комната закрыта от чужих глаз — дверь, которая вела сюда через старый фолиант и каплю крови, уже захлопнулась.
Я счастлив. Наконец.
