Я люблю вечернее время, темноту. Летом – это особенно актуально: спадает жара, и тело погружается в приятный мерзлый сумрак. В такие моменты совсем не задумываешься, ЧТО может ждать тебя во мраке. Да меня это никогда и не беспокоило. С детства выработался эдакий иммунитет ко всем страшилкам, байкам. Поэтому, нацедив себе чашку чаю, я уютно устроилась на кухне, наблюдая за мерцающими вдали фонарями.
Папа копошился у стола, стряпая поздний, как он говорил, \»обед”. Из гостиной доносился храп брата. Мама до сих пор была в командировке, поэтому всевозможные обязанности висели на мне. Минутка с чаем – была просто подарком. Но, несмотря на всеобщую расслабленность, я чувствовала непонятное напряжение, беспокойство…Я люблю вечернее время, темноту. Летом – это особенно актуально: спадает жара, и тело погружается в приятный мерзлый сумрак. В такие моменты совсем не задумываешься, ЧТО может ждать тебя во мраке. Да меня это никогда и не беспокоило. С детства выработался эдакий иммунитет ко всем страшилкам, байкам. Поэтому, нацедив себе чашку чаю, я уютно устроилась на кухне, наблюдая за мерцающими вдали фонарями.
Папа копошился у стола, стряпая поздний, как он говорил, \»обед”. Из гостиной доносился храп брата. Мама до сих пор была в командировке, поэтому всевозможные обязанности висели на мне. Минутка с чаем – была просто подарком. Но, несмотря на всеобщую расслабленность, я чувствовала непонятное напряжение, беспокойство.
Живем мы на окраине довольно крупного города. С окна кухни открывается великолепный вид на поля и кое-какие мелкие спальные районы. С высоты 7 этажа было отлично видно широкое пространство, усыпанное огнями домов и фонарей.
В раздумьях, убаюканная бытовым шорохом, я задремала. Разбудил меня папин суровый оклик. Что ж, перерыв окончен. Пора чистоту наводить. Я уже вставала с табуретки, когда увидела Их – огромные черные фигуры, которые безмолвно шагали, разрушая и опрокидывая без всяких усилий и шума, все постройки на пути.
Опешив, я окликнула отца. Конечно, поначалу он просто отказался верить в то, что увидел. Но спустя пару секунд хрипло закричал и ломанулся с кухни. Мой мозг реагировал куда быстрее, но паника брала верх. Пометавшись по кухне, я вылетела в гостиную, чтобы растормошить брата. Заспанное и злое тело Егора лениво подползло к окну. Мгновение он оценивал ситуацию, затем ойкнул и убежал в другую комнату. Я рванула за ним. Все еще отказываясь верить в происходящее, по пути я схватила бутылку воды и щедро полила ей себя, дабы проснуться.
Но в мокрой кровати я себя не обнаружила. Зато увидела Егора, который забился в угол дивана и.. странно светился. Темные волны исходили от тела брата. Стоит ли говорить, что поведение его нельзя было назвать нормальным? Егор напевал какой-то мотив, затем начал тянуть ко мне руки, с которых струилась темная густая жидкость, похожая на расплавленную смолу. С этого момента оцепенение полностью спало с меня. Я шустро оттолкнула брата, в один прыжок достигла порога комнаты и захлопнула дверь.
Мне не хотелось думать, что это могло быть. Но верить в то, что из-за одной коллективной галлюцинации брат сошел с ума за пару минут, не получалось. Метнувшись к окну, я увидела, как полыхал город. Безмолвные черные фигуры комкали бетонные блоки, как сухие печенья. Но не было слышно никакого шума. Ни единого крика. Лишь легкое пение и потрескивание огня, пожиравшего аллею тополей.
Из этой содомии меня вырвал звонок телефона. Треск динамика кое-как позволил разобрать слова друга. Боря орал что-то про связь в указанное время, про чрезвычайное положение. Последнее, что я успела услышать, перед тем как оборвалась связь: «Пой и улыбайся! Вирус распр…»
Времени размышлять вирус это или нет – не было. Раз я все еще не такая как они, значит, меня не коснулось и точно уже не коснется. От чего-то я была уверена в своей неуязвимости.
Я видела, каким стал брат за пару секунд, я подозреваю, что с отцом случилось то же самое. Слезы перекрыли дыхание. Впервые за столько короткий отрезок времени, я поняла, что потеряла фактически всю свою семью.
Из сентиментальных раздумий меня вырвал крик соседки, к которому вскоре присоединилось кудахтанье еще одной. Баба Таня и баба Аня вбежали в прихожую и наперебой начали умолять спасти их. Угомонив бабок, я выяснила, что лестницы как таковой уже нет. Седьмой этаж, совсем не ясно, как спускать старух. Дом в любую секунду рухнет, за окном «хозяйничают» черные фигуры. Под клекот соседок, решение никак не приходило. За окном резко сверкнуло – оборвалась высоковольтная линия и провод с громким треском лег на ближайшую крышу. Дело дрянь. Соседки в это же время куда-то испарились. Тем лучше.
Покидав в рюкзак все необходимое, я собралась уже выходить из квартиры. Но как же Егор? Переборов все страхи, на цыпочках подкралась к двери. Никаких звуков, никакого пения, шорохов. Легонько приоткрыв дверь, я отпрянула. Егора нигде не было. В шкафу его искать было бессмысленно. Брат был богатырем два на два и едва ли поместился бы в полуметровый шкаф.
Бегом отсюда. Через крышу я добралась до следующего подъезда, где еще уцелела лестница. Задыхаясь от жары, с дикой головной болью я перемахивала через обломки армартуры, поваленные деревья. Нигде нет людей. Никого нет. Я бежала к аэропорту. Восемь километров показались вечностью. Черных исполинов нигде не было. Благодарю сейчас Высшие Силы за это. Хотя, какие к черту силы, если все это происходит…
За двадцать минут я добралась до супермаркета. Внутри были люди! Не было времени думать, нормальны ли они. Забежав, я стала набивать рюкзак различной сухомяткой. Кассиры просто расхватывали деньги из кассы, продукты и сбегали. Одна девушка сунула мне крупную купюру :” Тебе нужнее, мелкая, бери и вали. Магазин на перерыве!” Сумасшедше подмигнув мне, она юркнула в дверь, и я осталась одна.
Шум нарастал. Когда я вылезла из магазина, уже было достаточно светло. Возле магазина толпилось куча людей… людей ли?
Они все странно смотрели на меня, как то осклабившись. И что-то напевали. Каким-то шестым, задним, чувством я поняла, что стоит действовать также. Просто шла, заглядывала им в лица, стараясь выдавить из себя правдоподобную улыбку.
Мне показалось, что существа немного успокоились. Отойдя от странного сборища метров на сто, я вытащила из сумки ноутбук и принялась писать все, что произошло за последние часы. Руки дрожали. Я чувствовала ком рвоты, подкатывающий к горлу. Я снова слышала это пение. Мне казалось, что черные фигуры повсюду. В голове, в ушах, во рту.
Я иду уже 3 часа. Пару раз я видела Темных. Их долговязые руки тянулись ко мне, но в последнюю секунду что-то их останавливало. Боитесь, суки. Хоть меня вам не достать. Я иду на исступлении. За три часа мне попадались группки Темных выродков. Теперь я так называю бывших людей. Мне некуда идти. Батарейка на ноутбуке садится. Абсурд конечно, но может кто и найдет этот репортаж.
Прошли сутки, я больше не встречала Темных, я не видела никого. Временами мне кажется, что я все еще долго сплю.
Остается 3 % батареи. Мне нечего сказать. Я не ученый, я плохо делаю выводы. Я сейчас все плохо делаю.
