\»Скорей закапывай, а то опять начнется!\»
Рассказывает мой знакомый: \»Дело было в начале 50-х. Брат моей бабушки, электрик по образованию, вернувшись с войны был просто нарасхват — людей не хватало, страну отстраивали из руин. Так что, поселившись в одном селе, он фактически работал в трех — благо, находились населенные пункты близко друг от друга, ходить-то в основном приходилось пешком… Торопясь, идя из одного села в другое, он часто срезал дорогу через небольшой лесок, скорее даже посадку, особенно приятно это было делать весной и летом, когда расцветала зелень, и природа просыпалась. Парень, порядком уставший за день, замедлял шаг, и с удовольствием вдыхал запахи жимолости, мечтал о будущем…Рассказывает мой знакомый: \»Дело было в начале 50-х. Брат моей бабушки, электрик по образованию, вернувшись с войны был просто нарасхват — людей не хватало, страну отстраивали из руин. Так что, поселившись в одном селе, он фактически работал в трех — благо, находились населенные пункты близко друг от друга, ходить-то в основном приходилось пешком… Торопясь, идя из одного села в другое, он часто срезал дорогу через небольшой лесок, скорее даже посадку, особенно приятно это было делать весной и летом, когда расцветала зелень, и природа просыпалась. Парень, порядком уставший за день, замедлял шаг, и с удовольствием вдыхал запахи жимолости, мечтал о будущем…
Однажды, было это утром, он шел через вышеописанную лесополосу. Стояла удивительно хорошая погода, солнце светило вовсю, поэтому молодой человек ничуть не удивился, увидев, что на опушке играют дети.
Их было человек семь — мальчики и девочки в возрастном диапазоне, где-то от пяти до десяти лет. Сгрудившись в кучу, они склонили над чем-то головы, только одна девочка, отойдя чуть в сторону, аккуратно и медленно собирала цветы. Она первая подняла от земли глаза, внимательно посмотрела на внезапного пришельца и, ни сказав ни слова, продолжила свое дело.
В принципе, ничего странного в этом зрелище совершенно не было, и парень хотел уже пройти мимо, но что-то все же заставило его приблизиться к молчаливым ребятишкам поближе. В своем рассказе он говорил позже, что насторожила его именно эта странная, не свойственная для большого скопища детей, тишина. Увиденное он не сразу понял — только минут через пять до него дошло, что дети \»играют в похороны\»! На траве перед ними лежала большая и не новая пластмассовая кукла в грязном белом платье, аккуратненько так расположенная на большом квадратном пестром платке. По всему \»телу\» кукла была убрана цветами, голову тоже украшал венок из цветов, в головах догорала настоящая церковная (!) тоненькая свечка, на глазах лежали два древесных листочка… Рядом, с совершенно аналогичным подходом был расположен пупс. Дети молча смотрели на эту картину, временами почему-то дружно вздергивая головы к небу, тщательно в него всматриваясь… Поодаль зияли в земле две вырытые ямки, долженствовавшие обозначать, видимо, могилы.
Совершенно обалдевший, парень молча наблюдал, как девочка, что собирала цветы в стороне, подошла к пупсу, принялась украшать его. Потом, наконец, обретя дар речи, молодой человек почувствовал, что как взрослый должен вмешаться, как минимум попытаться спросить, кто подсказал такую странную игру…
— Ребята, вы откуда? И что это вы делаете?
\»Ребята\» все так же молча уставились на него. В лесу щебетали птицы. Парень внезапно почувствовал, что ему, фронтовику, прошедшему войну, очень страшно. Необъяснимый страх взялся из ниоткуда, и грозил совершенно овладеть его сознанием…
— Вы чего молчите, а? — храбрясь произнес он, — Вы из той деревни, что ли? Это что за игры такие? Вот я учительнице…
Договорить он не успел — девочка, собиравшая цветы, посмотрела на небо, а потом, внезапно повернувшись спиной, проговорила низким неестественным голосом, обращаясь к остальным:
— Скорей закапывай, а то опять начнется!
Остальные дети тут же медленно и абсолютно игнорируя пришедшего, подхватили подстилку с убранной цветами куклой и торжественно поволокли ее к вырытой ямке. Молодой человек, проводив их взглядом, заметил несколько симметричных холмиков, расположенных за этой ямкой. На некоторых из них лежали цветы…
Уже отдаляясь от опушки, он продолжал недоуменно оглядываться — страх все еще не отпускал. Добравшись до деревни и починяя проводку в продмаге, он решил прояснить ситуацию, и невзначай спросил у немолодой продавщицы:
— А что это у вас за место на опушке? Как выйдешь из посадки? Там какие-то…
Он искренне радовался потом, что его перебили, не дали договорить, а то бы ходил всю жизнь \»в сумасшедших\».
— Ой, вы там ходите да? Кладбище там, уважаемый! — охотно откликнулась местная женщина, пережившая всю войну в родном селе.
Детей похоронили… Не местных, не наших… Получается — шел в начале войны эшелон по нашей ветке… Там — полон вагон детей, видно, пионерлагерь или детдом перевозили. Документов так и не нашлось… Разбомбили его, конечно, бомбежки тогда круглосуточно почти были… Ну, нашли их на путях, в основном — каша сплошная, не разберешь, где руки-ноги… Но, кого можно было еще вытащить — повытаскивали, похоронили по-людски. Ой, такой ужас! Что война проклятая наделала! Да вам ли не знать!
Она помолчала и добавила:
— Ой, вы знаете, никак не забуду — у некоторых в руках игрушки были, так и хоронили, пальцы-то не разжать… А до своего кладбища донести — страшно было, и так, бабы, которые могилки рыли и тела переносили, все время боялись, что опять бомбить начнут. Так и орали друг другу все время: \»Скорей закапывай — а то опять начнется!\»
