Воскресение. Теплый вечер летнего дня. На дорогах досыхали вчерашние лужи. Солнце стало ярко-красным и заходило за хирургический корпус окрасив небо в пурпур. Ночь обещала быть спокойной. Леня сидел на кровати в холле и читал \»Тарас Бульба\». Вообще он, конечно, не питал какого-то особого трепета к творчеству Гоголя, просто заняться ему было нечем и он решил развлечь себя чтением. Читать токсикологию в четырех томах ему не хотелось, а единственной художественной книгой, которая была в отделении, был как раз-таки \»Тарас Бульба\».
На посту сидела Тимофеевна и писала направления к ночным анализам. Рядом с кроватью на которой сидел Леня лежал мужик с ЗЧМТ, около которого тихо шипела Vella. В дальнем углу холла лежала толстая тетка с дикой аритмией и пыталась отвязать руку. Рядом с бабкой лежал совсем кислый бомж с желудочным кровотечением, циррозом, парой гепатитов и еще целым набором сопутствующих заболеваний. Так как бомж был совсем кислый то над его прокуренными легкими трудилась старушка \»Фаза\»…Воскресение. Теплый вечер летнего дня. На дорогах досыхали вчерашние лужи. Солнце стало ярко-красным и заходило за хирургический корпус окрасив небо в пурпур. Ночь обещала быть спокойной. Леня сидел на кровати в холле и читал \»Тарас Бульба\». Вообще он, конечно, не питал какого-то особого трепета к творчеству Гоголя, просто заняться ему было нечем и он решил развлечь себя чтением. Читать токсикологию в четырех томах ему не хотелось, а единственной художественной книгой, которая была в отделении, был как раз-таки \»Тарас Бульба\».
На посту сидела Тимофеевна и писала направления к ночным анализам. Рядом с кроватью на которой сидел Леня лежал мужик с ЗЧМТ, около которого тихо шипела Vella. В дальнем углу холла лежала толстая тетка с дикой аритмией и пыталась отвязать руку. Рядом с бабкой лежал совсем кислый бомж с желудочным кровотечением, циррозом, парой гепатитов и еще целым набором сопутствующих заболеваний. Так как бомж был совсем кислый то над его прокуренными легкими трудилась старушка \»Фаза\». Пыхтя и бешено трясясь, она рвала ему легкие живительным кислородом. По палатам были распиханы еще четыре человека с разными хворями. Там был и старый друг бомжа которому повезло больше, хотя он тоже был на \»Фазе\», еще один алкаш с ожогами, кахексичная бабка с кучей хронических заболеваний которая выжила из ума еще в прошлом веке и инсультник в первой палате.
Ничего не предвещало беды. Помирать собирались только бомж в холле и инсультник, хотя последний уже который день собирался.
На том месте, когда Гоголь описывал то, как казаки расправлялись с убийцами, Леня услышал звонок в дверь. Дверь в реанимационное отделение с кодовым замком, поэтому случайные люди туда попасть не могут, медперсонал же знает код и невозбранно туда попадает, поэтому в дверь звонят исключительно родственники. Так думал Леня и на этот раз, однако за дверью никого не оказалось. Пожав плечами, он пошел обратно читать высмакованные до мельчайших подробностей изощренные казни.
Кто то балуется — сказал он Тимофеевне — позвонили и убежали.
Ты видел как бежали? — спросила Тимофеевна с явным намерением услышать ответ.
Нет. Да это родственники чьи-нибудь выход найти не могут.
Какие нахрен родственники в воскресение?!!
И в правду… может, кто из медсестер балуется.
Да никто не балуется. Кому это нужно. Просто ты мор впустил.
Кого-кого впустил? — спросил, улыбаясь, Леня, а у самого по спине побежали мурашки.
Ходит здесь одна давняя легенда, о море, который в дверь звонит или стучит…иногда, говорят, и скребется.Так вот если дверь ему открыть, то к утру, если не всех, то половину больных точно вперед ногами вывезешь.
Да не. Бабкины сказки.
Да не скажи. Всех нас, если послушать, то ни в бога ни в черта не верим, а иконки то на посту вон висят! Когда гром грянет — не заметишь как креститься начнешь. — многозначительно и очень тихо сказала Тимофеевна и снова вперлась в свои бумажки.
Леня сел на кровать и вновь приступил к чтению, а по спине продолжали бегать мурашки.
Первым, совсем не заметно, отошел алкаш с ожогами, Леня вязал его и думал о словах Тимофеевны…ведь и вправду никто не верит, а иконки не снимают…Из травмы приехали за трупом, когда врач заметил, что инсультник тоже уже покрылся фиолетовыми пятнами, потом привезли мужика с проникающим ранением сердца. Мужик умер в коридоре у дверей экстренной операционной, когда Леня срезал с него рубашку. Пока его уложили на стол, сделали разрез и отстегнули несколько ребер, он уже превратился в овощ. В начале первого в гипогликемию ушла тощая бабка. Потом начал пищать монитор у парня с черепно-мозговой травмой. Тридцать пять минут реанимационных мероприятий результата не дали. Видимо гематома росла. Потом остановку дала бабушка с аритмией. За ней, уже ближе к утру, после судорожного припадка ушел друг бомжа. Ближе к утру все трупы развезли по отделениям, за которыми они были записаны. Одна \»Фаза\» в холле продолжала работать, что выглядело как ирония судьбы, ведь все думали что в эту ночь именно она поедет а аппаратную на дезинфекцию. Все ждали, что в отделение поедет бомж, а он один, вопреки всему, из восьми человек встретил рассвет живым. После обеда в суматохе постоянных поступлений послеоперационных больных, кто-то из интернов заметил у него на пятках гипостазы.
