Такая пежень… Прямо даже и не знаю, анон, как преподать свою историю. Крипота это или нет — решать Вам, я лично пока никак не разберусь в своих чувствах. Реальность истории доказывать даже и не стану пытаться. Толку-то, если вот она, эта история, смотрит телевизор и мнет в грубых руках сигарету.
История такая.
Случилось это недели две назад, в конце июля. Был теплый летний вечер, начало двенадцатого. Мама вышла в ночную смену и уже отзвонилась нам с отцом, пожелав спокойной ночи. Отец засиделся на кухне. Как всегда, он курил свою вонючую «Приму» и гадал кроссворды. Я без особого интереса качал перса в очередной он-лайн игрушке «ВКонтакта» и готовился ко сну. Ничего особого, простой вечер. Никаких НЕХ нет и не будет.
В какой-то момент щелкнул замок входной двери…Такая пежень… Прямо даже и не знаю, анон, как преподать свою историю. Крипота это или нет — решать Вам, я лично пока никак не разберусь в своих чувствах. Реальность истории доказывать даже и не стану пытаться. Толку-то, если вот она, эта история, смотрит телевизор и мнет в грубых руках сигарету.
История такая.
Случилось это недели две назад, в конце июля. Был теплый летний вечер, начало двенадцатого. Мама вышла в ночную смену и уже отзвонилась нам с отцом, пожелав спокойной ночи. Отец засиделся на кухне. Как всегда, он курил свою вонючую «Приму» и гадал кроссворды. Я без особого интереса качал перса в очередной он-лайн игрушке «ВКонтакта» и готовился ко сну. Ничего особого, простой вечер. Никаких НЕХ нет и не будет.
В какой-то момент щелкнул замок входной двери. Отец на выходе кинул, что пойдет до помойки вынести мусор. Я ответил, окей мол, иди. Батя мой мужчина суровый, из бывших вояк. Высокий, жилистый, почти никогда не улыбавшийся и не смеявшийся; черные, порядком выцветшие волосы и усы уже давно подернуты сединой, а карие глаза с пожелтевшими белками хранят в себе постоянную усталость. Что уж тут говорить: давали о себе знать горячие точки, в которых ему довелось побывать на своем веку. Короче говоря, волноваться за него не имело смысла, он из тех, кто сможет за себя постоять в любой ситуации.
Как только входная дверь захлопнулась, я поднялся с места, достал из потайного кармана рюкзака сигарету и отправился на кухню, чтобы тоже зобнуть. Папаня не очень-то приветствует этой моей дурной привычки, не смотря на то, что сам смолит сиги без фильтра с первого года своей срочной службы. В общем, так или иначе, а при нем я не курю.
Стою я, значит, на кухне, с наслаждением, большими тяжками курю. Душно, комары летают. Тишина такая хорошая, только уголек потрескивает, да комп шумит нечищенными кулерами из соседней комнаты. И тут… с улицы раздался протяжный крик. Громкий, неестественно долгий, но при том вполне человеческий. Я так и замер. Сердце оборвалось, где-то под кожей пробежал холодок. Миллион мыслей слился перед глазами единственной вспышкой. Крик тем временем оборвался, послышалась какая-то возня, чем-то отдаленно напоминавшая драку не совсем трезвых людей. Вскоре и эти звуки прекратились и потянулись бесконечно долгие минуты.
Я так и стоял с сигаретой в руках. Следовало бы немедленно бежать на подмогу, но в то же время если уж отец не смог справиться с нападавшими… Затаив дыхание я ждал. Ни звука больше. И вот, наконец, кто-то вставил ключ в замок и дверь открылась.
— Пап?- обеспокоенно окликнул я.
Тот отозвался и как ни в чем не бывало прошлепал в туалет в своих истоптанных тапках.
— Что произошло там? Кто кричал?- никак не мог отойти я.
— Да пес его знает, шпаны что ли мало…
Я облегченно перевел дух, хотя крик все еще стоял в ушах. Тем временем отец отлил, берданул (так вот мило), вышел ко мне на кухню, да так и замер. Он переводил взгляд с сигареты, тлеющей в моей руке, на меня и обратно, глаза его медленно наливались злобой, ноздри от негодования расширялись и сужались. Но это было ерундой по сравнению с тем, что чувствовал я. Передо мной стоял мой отец, отец, как отец, родной и привычный, только… рыжий и с голубыми глазами… Клянусь Богом! Огненно рыжие волосы и усы, и ясно-голубые глаза! Шок, изумление… как еще описать то, что происходило со мной?
— Папа… что… что произошло…
— Ты че, сына, никак совсем нюх потерял?- прорычал он, сдвинув к переносице густые, бронзовые брови.
— Пап, ты…
— Сигу убрал!- рявкнул он так, что я чуть не подпрыгнул. Отец как отец, вот только…- Ты меня слышишь вообще?
Я торопливо затушил окурок и снова уставился на него.
— Последний раз предупреждаю,- серьезно проговорил он.- Еще раз застану с сигаретой, не посмотрю, что ты уже взрослый, такого леща дам, что мало не покажется. Это ясно?
Я кивнул и с трудом выдавил:
— Что с тобой, пап?
— А что со мной?- нахмурился он пуще прежнего.
— В зеркало глянь…
Он раздраженно прищелкнул языком и ушел в ванную. Его не было несколько секунд, потом раздался голос:
— Ну и что тебя так удивило?
Я подошел к двери, ведущую в ванную комнату, оперся плечом о косяк и, сглотнув густую слюну, проговорил:
— Отец… ты рыжий.
Он насупился, еще раз посмотрел в зеркало, словно желая удостовериться в правдивости моих слов, и с деланным безразличием пожал плечами:
— Рыжий и рыжий, всякое бывает. Давай-ка спать.
Такие вот дела. Мне понадобилось несколько дней, чтобы окончательно отойти от шока. Отец на все расспросы отвечал в своей обычной, грубоватой манере. Ни мне, не матери, ни друзьям, ни соседям так и не удалось добиться от него хоть сколько-нибудь внятного ответа, что же произошло с ним тем вечером. Так мол и так, ничего не произошло, вынес мусор и домой, криков никаких не слышал. Только однажды, выйдя из себя от очередного «что произошло», он выпалил:
— Да не помню я, чего пристали!
С тех пор мы оставили всякую надежду добиться от него ответа. Как это объяснить, не знаю. Ничего в голову не приходит. Я бы еще понял, если б он встретил кирпичную НЕХ и вернулся бы седым… Знаете ли, массовая культура, фильмы, книги там, да те же самые крипи-трэды волей неволей готовят нас к встрече с чем-нибудь этаким. Но что, ЧТО может заставить пятидесятилетнего мужика ПОРЫЖЕТЬ, БЛЕАТЬ, я не возьмусь судить.
И еще. Мусор он выносить по вечерам перестал. Говорит, мол, примета плохая, денег в доме не будет.
Вот и сейчас я печатаю этот текст, а мой отец сидит перед телеком. Старый-добрый, вечно угрюмый капитан запаса… рыжий и голубоглазый. Мама рядом, и у нас с ней появилась дурная привычка: смотреть друг другу в глаза по несколько секунд, а потом украдкой, синхронно переводить взгляды на отца. Так себя ведут люди, живущие в одном доме с душевно больным. Хотя пока что в моем папе больше ничего не изменилось.
