Сию баечку мне поведал один замечательный друг Женя — большой (как в дружеском плане, так и буквально) добродушный человек, любящий музыку, природу, а также бодрый трэш и угар, с применением стратегических доз алкоголя. Возможно этим всем и объясняется его история, однако были в тот момент и люди непьющие, готовые подтвердить то, что видели все… но обо всем по-порядку.
Женёк всегда был парень компанейский, за «здоровый кипиш, окромя голодовки».Родился и долгое время жил в небольшом селе, в Курганской области. Отучившись необходимые девять классов, он устроился в местный ДК музыкальным руководителем. Помогал сельским пацанам подбирать Цоя на гитаре, изредка участвовал в огранизации разных мероприятий. Правдами-неправдами, ему удалось выманить у директора помещение для репетиций, где, играя на честно спионеренных с завода барабанах «Энгельс», он собрал свой первый музыкальный коллектив. А что такое рок-группа для местной молодёжи, радость которой в том, что в ларёк с кассетами на остановке завезли пару альбомов «Металлики», да еще и «Зэ бест оф Лимп Бизкит 2002″ в придачу? Конечно же, глоток той самой «городской свободы», понимание, что «и мы тож могём», плюс дикое повышение самооценки от того, что «тусуемся с музыкантами». Так Евген стал почётным гостем на любой дружеской гулянке…Сию баечку мне поведал один замечательный друг Женя — большой (как в дружеском плане, так и буквально) добродушный человек, любящий музыку, природу, а также бодрый трэш и угар, с применением стратегических доз алкоголя. Возможно этим всем и объясняется его история, однако были в тот момент и люди непьющие, готовые подтвердить то, что видели все… но обо всем по-порядку.
Женёк всегда был парень компанейский, за «здоровый кипиш, окромя голодовки».Родился и долгое время жил в небольшом селе, в Курганской области. Отучившись необходимые девять классов, он устроился в местный ДК музыкальным руководителем. Помогал сельским пацанам подбирать Цоя на гитаре, изредка участвовал в огранизации разных мероприятий. Правдами-неправдами, ему удалось выманить у директора помещение для репетиций, где, играя на честно спионеренных с завода барабанах «Энгельс», он собрал свой первый музыкальный коллектив. А что такое рок-группа для местной молодёжи, радость которой в том, что в ларёк с кассетами на остановке завезли пару альбомов «Металлики», да еще и «Зэ бест оф Лимп Бизкит 2002″ в придачу? Конечно же, глоток той самой «городской свободы», понимание, что «и мы тож могём», плюс дикое повышение самооценки от того, что «тусуемся с музыкантами». Так Евген стал почётным гостем на любой дружеской гулянке.
Как и в любом, уважающем себя селе, годами из уст в уста передавались рассказы про «вон тот, всеми оставленный коттедж» или «блудный закуток в дальнем лесу». А истории про «белых дев», «потерявшихся детей» и «бабок-ведьм» каждый раз обрастали новыми подробностями, причём рассказчик, дескать, видел это всё чуть ли не своими глазами, после чего дико дал дёру из «проклятого места». Евген с юмором относился к таким рассказам и воспринимал их только как байки, которые можно потравить во дворе у костерка, пока народ бегает за догоном.
В один из выходных дней, давний товарищ Жени по имени Витя пригласил небольшую компанию отметить новоселье. Двухэтажный дом, в который Виктор с мамой переехали из своей сарайки, несказанно радовал новых жильцов — большой, просторный, с печкой и каким-никаким подсобным помещением типа «подвальчик», причем задёшево. Пока мама ездила по нужным инстанциям, решая последние дела с пропиской и оформлением, советом нескольких «колхоз-рокеров» было решено закатить небольшую посиделку, человек на 10-14. Сказано-сделано. В саду был разведен основной плацдарм с костром, мангалом и всем необходимым, из окна дома выставлены советские колонки S-30, тщательно припаянные к кассетному магнитофону. Пока девчушки хлопотали во дворе, Витя и Женя решили пройтись по дому, собрав в коробку всякий мусор, дабы и пожечь костер, и по-быстрому прибраться.
На чердаке, среди гор тряпья и прочего хлама, Витёк обнаружил интересный экспонат — пожелтевший от времени козий череп, хранящийся здесь за каким-то хреном. Внимание привлек необычный момент — у черепа, который без сомнения принадлежал козе, в передней части челюсти были два длинных клыка, происхождение которых друзья впоследствии объяснить не смогли. У Евгена мелькнула гениальная идея: «Может, приклеены?». Тест не заставил себя ждать, и Женя с силой дернул один из клыков на себя. Тот отошел с тихим хрустом, давая понять, что следов клея здесь нет, а Виктор, оглядевшись вокруг, вдруг странно поёжился от возникшего из ниоткуда холодного сквозняка. Но несмотря на лёгкий мистический оттенок всего происходящего, череп решили оставить: «А чё, привяжем на барабаны, на выступлении круто смотреться будет!». Костяную голову завернули в тряпку и положили назад, а оторванный клык выкинули в окно.
Вечеринка набирала обороты, народ жарил шашлыки, сдабривал приподнятое настроение пивом. Когда на улице потемнело, небольшая часть людей разошлась по домам, а оставшиеся выключили музыку, расселись вокруг костра и взялись за гитару. Вечер выдался тёплый, безветренный, даже комары не особо доставали. Бодрящее разум пиво потихоньку заканчивалось, но душа явно требовала продолжения банкета. Скинувшись чем есть, народ отправил одну из девушек за хмельными напитками и соком для непьющих, нанизал на шампуры оставшееся мясо и продолжил музицирование.
Прошло примерно полчаса, парни забеспокоились — магазин рядом, идти недалеко. А вдруг кто из местных докопался? Несколько человек уже собрались встречать девицу, сетуя на то, что сразу не догадались, и вообще — кто такой умный её одну послал? В этот момент скрипнула железная калитка, послышались шаги и ребята на момент успокоились — пришла. Калитка закрывается. Еще пара шагов. Тишина. Громом среди ясного неба раздался девичий визг и звуки убегающих по мягкой земле кроссовок. Парни подорвались и побежали на выход. Высыпав на песчаную дорогу и нервно оглядываясь, ребята увидели знакомый силуэт с пакетами, стоящий в свете фонаря и дрожащий словно осиновый лист. Испуганная девушка прижимала один из пакетов к груди, будто пытаясь за ним спрятаться. Лицо побледнело, глаза слезились, девица готова была разреветься от страха. На все расспросы «что случилось?» и уговоры пойти назад, она лишь отрицательно мотала головой. Ребята постарались её успокоить, на месте открыли несколько бутылок, закурили. Через 5-10 минут она не спеша начала рассказывать, что в магазине была длинная очередь, но купить всё удалось. Потом пошла назад, немного ошиблась домом, нашла нужный, открыла калитку, стала заходить и тут увидела, что сарай немного приоткрыт. Вспомнив, что еще днем на нём висел замок, она подумала, что кто-то туда зачем-то спустился и открыла дверь, чтобы посмотреть. Свет был выключен, но на ступеньках стояла кукла. Обычная советская детская игрушка, пластиковая, без одежды, один глаз отсутствовал. На момент она подумала, что это чей-то нездоровый прикол, но тут кукла повернула голову и посмотрела на неё, «моргнув» одним оставшимся глазом…
Возглавлявшие операцию по спасению испуганной дамы Евген и Витёк переглянулись. Более-менее успокоив девушку, компания двинулась назад. Войдя на территорию дома, пара ребят тут же повели её дальше к костру, мимо сарая, чтобы лишний раз не нервировать. Евген с несколькими добровольцами двинулись к злосчастному сараю-подвалу. Дверь действительно была открыта и даже распахнута настежь. Друзья тут же не преминули заметить, что когда все бежали на возглас о помощи, на двери действительно не было замка, но она не была настолько раскрыта и никто её не трогал. Замок валялся в траве неподалеку. Евген зашёл на ведущую вниз лестницу и щёлкнул выключателем. Свет работал, но лампочка, привязанная за провод, не осветила ничего необычного — пара старых матрацев, несколько досок и штук пять ящиков. Больше в сарае ничего не было.
«Ну всё, привет, допились!» — выругался Евген, поднимаясь назад, как вдруг на пыльной поверхности ступеней он заметил следы маленьких ножек. Конечно, на отпечатки ног ребенка это походило мало, но примерно такие и может оставить кукла, которой вдруг вздумалось погулять поздним вечером. Отпечатки уходили сначала к росшему неподалеку кусту вишни, затем оттуда к калитке, где терялись на песчаной дороге, затоптанные кедами перепугавшихся ребят. Женя закрыл дверь в сарай, нацепив замок обратно и, для надежности, дернув пару раз дверь на себя. Успокоило мало. Внезапно протрезвевший мозг рисовал самые сюрреалистические картины. К костру вернулись молча. Сидели так же напряженно. У многих была мысль пойти домой, но заставить себя встать с места было нереально сложно — никто не хотел увидеть в ночи за окном одноглазую улыбающуюся куклу. Разговорами пытались отвлечься на другие темы, но без толку — образ чёртовой куклы, наблюдающей за компанией возможно из-за забора или соседского участка, разрушал всю атмосферу веселья. Оставалось только заливать в себя пиво, курить и ждать рассвета, с надеждой, что в будущем все забудется.
Первым решил действовать Витёк. Поднявшись с бревна, он отставил стакан с пивом в сторону и направился в дом, попутно цепляя за собой Евгена. Ребята поднялись на чердак, включили свет и извлекли из угла замотанный в тряпки «козий» череп. Он все так же нездорово скалился и тупо взирал на друзей пустыми глазницами. Спустившись обратно, парни подошли к костру и решительно кинули череп в пламя. Раздался странный звук — черепушка зашипела, как брошенная в стакан с водой таблетка АЦЦ и стала чернеть на глазах. Через полминуты, обугленный череп начал тлеть и рассыпаться на чёрный пепел, напоминающий сажу. В воздухе запахло помесью озона и жжёной ваты.
Неясно, что именно заставило Витю так поступить — может он действительно провел какую-то взаимосвязь между находкой и случившимся, может просто воспользовался «эффектом Плацебо» — кто знает, но сам он говорит, что в этом доме живет до сих пор и ничего странного более не происходило, хотя периодически его подёргивает от неопознанных ночных звуков. Соседи-старожилы также ничего странного про этот дом и предыдущего хозяина не рассказывали — мужик как мужик, появилась возможность свалить в город, чем он невозбранно воспользовался и второпях продал дом. Однако Женька запомнил этот эпизод жизни надолго, периодически вкладывая свои переживания и эмоции в творчество своей suicidal-depressive black metal команды.
