Осеннее обострение
Вам нравится осень? Листопад? Все эти красивенькие разноцветные желтые и красные листья, устилающие землю? Мне вот когда-то нравилось.
Теперь-то нет, конечно. Посмотрела бы я на того, кому бы это нравилось после такого.
С другой стороны, может, в этом, в красоте, их тонкий расчет?
Все начинается в конце августа. Когда я иду домой и замечаю первые опавшие листья. С этого времени я начинаю свою ежегодную подготовку к самому страшному времени года.
Ну, для меня самому страшному. Слежу за знаками – в этом нельзя ошибаться, чуть просмотришь, пропустишь, на день обсчитаешься – и все.
К середине сентября я уже стараюсь не выходить на улицу лишний раз – собираю запасики еды, договариваюсь с начальством о том, что буду работать удаленно… я у них давно работаю, они привыкли к этой моей маленькой причуде.
В конце сентября я закрываюсь дома. В следующий раз я выйду на улицу только в середине ноября. Если выйду. Если выживу. Но я выживу. Я уже шестой год выживаю.
Не знаю… слушайте, на самом деле я реально не знаю, почему они ко мне прицепились. Понравилась я им, что ли.
Я зову их листопадными детками. Хотя многие из них совсем не детки.
Они живут там, в темноте и гнили, под опавшими листьями, вместе с гусеницами и червями. Особенно им нравятся листья, собранные в кучи – домики-ловушки.
Я мало что о них знаю, мне достаточно того простого факта, что они пытаются меня убить. Вот уже шестой год пытаются. Но у них ничего не выйдет.
Началось все с преследования. Преследование листьев, да, я понимаю, как это звучит, но мне все равно, правда. Это было преследование листьев.
Они набивались мне в карманы, в ботинки, за воротник, в рукава, в сумку, цеплялись за волосы, летели прямо в лицо. Сначала скромненько – один-два листика. Потом побольше – пять-шесть. Потом они обнаглели совершенно и облепляли меня чуть ли не с головы до ног, только успевай стряхивать.
Я не обращала особого внимания, потому что – ну да, потому что «преследование листьев» — это невероятная глупость.
А потом явились листопадные детки.
Я думаю, что они призраки. Или мумии. Или призраки мумий. Высохшие и шуршащие.
Почти про каждого из них я нашла заметки – девочка прыгнула с гаража в кучу листьев и напоролась на арматурину, скрывавшуюся там, труп женщины, расчлененный и разложенный по мусорным мешкам, заполненным листьями для маскировки, мальчик, угорел от дыма горящих листьев… а вот один занимательный случай – женщина, умершая от удушья. Угадайте, чем была забита ее глотка?
Вечерами я сижу и перебираю, перебираю, перебираю эти заметки. Бумага старая, желтая, шуршит.
Их много, листопадных деток. Про всех и не рассказать. И все время появляются новые. Заглядывают в окна, тихонько стучат по стеклу, шепчут, голоса ломкие, высохшие.
И им нужна я, но меня они не получат. Пусть шепчут хоть до скончания века, я никуда не выйду, и у меня все заперто – ни один лист не проберется.
А они стараются пробраться, как они стараются! Но я всегда настороже. Ночью я выхожу в подъезд, собираю листья, занесенные туда ветром и людьми (больше всего – у моей двери, разумеется), сжигаю их. Окна не открываю, и стараюсь лишний раз не смотреть – специально повесила плотные шторы. На улицу, разумеется – ни ногой.
Иногда, правда, не выдерживаю, подхожу к окну и смотрю на них, а они на меня. Прямо все окно залепят ровным слоем, темно становится, как ночью. Вот так стою, смотрю, слушаю шепот и думаю – нет. Ни за что. Не выйду. Не действуют ваши гипнотрюки.
Правда не действуют, кстати, я же не идиотка и листопадной деткой становиться не хочу.
Тут самое главное – пережить 31 октября, потому что в этот день они особенно сильные и разозленные – еще бы, опять у них ничего не вышло.
Стараются пролезть как только могут – но теперь-то я наученная, все картинки-фотографии с осенними листьями, если вдруг такие попадутся, сразу рву и сжигаю, телевизор не включаю. Были прецеденты, пролезали они так – больше не пролезут.
Книги на всякий случай тоже не читаю.
Просто ставлю зажженные свечки на подоконники и под дверь и сижу, слежу – если вдруг хоть краешком куда-нибудь лист просунется, сразу сжигаю.
Поэтому к ночи они совсем злятся и бесятся, все залепят, шуршат так, что оглохнуть можно, но мне-то что.
А потом все идет на спад, они ослабевают и засыпают, но я на всякий случай еще немножко сижу дома. Ну а потом уже можно и выходить, они уже не тронут, даже не заметят – и можно успокоиться до следующей осени.
Не знаю, для чего я это все рассказываю. Опытом поделиться разве что.
Опавших листьев ведь везде полно.
Следите за ними.
Мало ли что.
А если все-таки не уследите – то мы с вами потом встретимся. Но у вас ничего не выйдет. Ничего не выйдет, слышите?
