Эту историю поведала мне моя тетя. Она редко приезжает к нам в гости, так как живет аж в Иркутске, и до нашего Подмосковья ей добраться непросто. Я люблю поболтать с ней. Она прекрасный рассказчик, имеющий в \»багаже\» множество историй из жизни. Одну из них я хочу представить вашему вниманию. Я позволила себе немного художественно обработать эту историю, но саму суть ее оставила нетронутой. Она получилась длинная, поэтому заранее извиняюсь, и прошу вашего терпения. Далее рассказ пойдет от лица тети.
\»Детство и молодость мои прошли в Новосибирской области. Поселок наш был большой, и располагался в красивых местах. Нам, детям, всегда было раздолье для игр и всяческих затей. У нас ведь не было телевизоров, и прочего всякого. Поэтому мы целыми днями бегали по улице, выдумывая всевозможные игры. Компания была большая и веселая. Весь наш класс был одной дружной компанией. Особенным заводилой, лидером был мой одноклассник Егор. Настоящий сибиряк — красивый, крепкий, румяный, улыбчивый парень. Прекрасный танцор, да еще и на баяне играл отлично. Ну, в общем, первый парень на деревне, как говорится. Мы, девчонки, были влюблены в него поголовно. Даже те, что были из классов постарше. А он ни одну из девочек никогда особенно не выделял, и всегда относился ко всем ровно, по-дружески. Шло время, мы росли. Окончили школу, половина класса разъехались из поселка кто куда — учиться, работать. Егор отслужил в армии, вернулся в поселок уже не мальчиком, а красавцем — молодым мужчиной. Даже замужние женщины провожали его восхищенными взглядами, не говоря уже о невестах поселка, которые ходили за ним \»табунами\», вздыхая. Он по-прежнему был все тем же веселым заводилой, но никому из девушек предпочтения не отдавал, хотя красавиц у нас хватало.
Родители Егора уже всерьез взялись за него: \»Жениться тебе, сын, пора, работа есть у тебя, пора остепеняться. Ищи себе жену, а то скоро все бабы в поселке из-за тебя перессорятся, да и свахи местные нас с отцом уже замучили своими намеками. Чуть ли не со списком невест под дверью стоят\».
А Егор послушает-послушает, да промолчит.
Однажды в поселок приехала большая цыганская семья. Не кочевые цыгане, оседлые. Семья большая, детей девять человек. Всех возрастов. Дали им участок, построили они дом, стали жить и работать. С местными не очень общались, с недоверием относились ко всем, держались особняком. Детишки их во дворе целыми днями играли, на улицу не ходили.
Все мы любили ходить на местную речку, купались, рыбу ловили, благо ловилась она отлично. Вот и Егор тоже часто ходил рыбачить. В один из жарких летних дней он, искупавшись, растянулся на солнышке возле воды и задремал. Разбудили его отчаянные крики. Он вскочил и увидел барахтающегося посреди реки мальчишку и мечущуюся в отчаянии по берегу девушку, кричащую и плачущую. Егор, не раздумывая, прыгнул в речку и вытащил горе-пловца из воды. Это были дети из цыганской семьи — одна из старших девочек и ее младший брат. Мальчик заплыл далеко от берега, и по какой-то причине стал тонуть. Егор помог мальчишке отплеваться, и проводил его с сестрой до дома.
Эту девушку звали Шукар, что по-цыгански значит \»красавица\». Она и вправду была удивительно хороша: тонкая и гибкая, как веточка. Белая кожа, нежный румянец. Черные густые волнистые волосы до середины бедра, и огромные черные глазищи — омуты, а не глаза. Вот и утонул наш Егор в этих омутах. Совсем пропал парень. Так и ходит за Шукар по пятам. Только ее видит и слышит, больше никого. А она знай себе смеется. Замечательный смех у нее был, как ручеек звонкий. Местные девки на стену лезли от зависти, и трубили на всех углах, что цыганская ведьма Егора приворожила. Родители Шукар как заметили, что за ней русский парень ходит, заперли ее дома, со двора не пускали. Егор чуть ли не поселился у ограды их двора. Целыми днями стоит, смотрит, как Шукар то работает по хозяйству, то с младшими детьми играет во дворе. Отец цыганского семейства не раз гнал его прочь. А Егор, словно пес, отойдет, походит, да опять стоит у двора. Ничего с собой поделать не мог.
Раз как-то явился Егор к родителям. Говорит: \»Люблю одну девушку, жить без нее не могу. Буду свататься\».
Родители обрадовались сначала, но как узнали, кого себе сын выбрал, стали его отговаривать: \»Что ты, сын, делаешь? Зачем тебе цыганка, неужели тебе мало невест местных — красавиц много, только выбирай. Не нужны нам внуки-цыганята…\» — и все в таком роде. Егор же уперся насмерть: \»Люблю, жить не могу без нее. Если не на ней, то лучше совсем не женюсь\».
Чахнуть парень стал. Стал сам не свой. Печальный, неразговорчивый. Мать его пожалела, стала отца уговаривать: \»Пойдем к цыганам, поговорим, посмотрим на эту Шукар поближе. Жалко сына. Пропадет парень. Ведь сам на себя не похож. Словно столб соляной, бледный, молчаливый. Как бы он что с собой не сделал, отец. Сердцу не прикажешь\». Ну, решили. Собрались идти сватать юную цыганскую красавицу за Егора. Пришли к цыганам. Рассказали все как есть. Но родители Шукар сразу им \»от ворот поворот\» дали. Красавица Шукар уже, оказывается, давно была просватана за какого-то жениха из уважаемой цыганской семьи. И никто ничего менять не собирался. Мнения Шукар никто не спрашивал, и ослушаться родителей она не смела. Родители Егора хотели поговорить с ней самой, но этого им не позволили. Так и ушли ни с чем…
Егор продолжал сильно тосковать. Сколько раз ходил к дому цыган, чтоб хоть посмотреть на Шукар, но ее теперь даже и во двор не выпускали. Заперли, как в крепости. Сломался парень. Стал пить. Родители правдами и неправдами уговорили его уехать из поселка. Егор завербовался на работу на какую-то большую коммунистическую стройку тех лет и уехал. Вскоре в поселке сыграли шумную цыганскую свадьбу. Муж увез Шукар из тех мест, куда — неизвестно.
Прошло несколько лет. Егор приехал к родителям с молодой женой. Тихая, милая такая девушка Люба. Жили мирно, не ссорились. Только детей все не было у них. Сильно Любовь горевала по этому поводу. Ездила лечиться и в больницах, и к бабушкам всяким ходила. Все без толку.
Время шло. В цыганской семье дети повырастали, разъехались. Родители состарились, и кто-то из детей их забрал жить к себе. Большой цыганский дом опустел и стоял с забитыми окнами. А Егор, как мимо этого дома идет, остановится, задумается, сдвинет брови, да так и стоит подолгу. О чем-то своем думает.
Вот раз шел он, как обычно, с работы. Смотрит — в цыганском доме досок на окнах нет, свет горит. Он, сам не ведая, что делает, зашел в калитку, постучал в дверь. Дверь открыла… Шукар. Все такая же красавица. Егор зашатался как пьяный. Побледнел. Не смог ничего сказать, молча развернулся и ушел. Он-то был уверен, что смог забыть ее, а оказывается — нет. Увидел ее — как ножом по сердцу резануло.
А вернулась Шукар в поселок потому, что овдовела. Убили, говорят, мужа ее. У нее к тому времени подрастало двое маленьких детей. Она решила вернуться в родительский дом.
С этого вечера пришел конец покою в семье Егора. Снова, как много лет назад, ходит он сам не свой. Стоит у двора Шукар. Жена его, Люба, от тоски воет, на коленях перед ним стояла, уговаривала уехать. А он, как помешаный, все твердит: \»Прости, Любаня, не смог я забыть ее. Я теперь или с ней буду, или мертвый буду.\» А Шукар с Егором даже не говорила, не подпускала его к себе. Только ему от этого не легче. Тогда Люба пришла к Шукар, бросилась ей в ноги. Стала просить уехать. Шукар не согласилась. И случилась тогда большая беда.
Раз ехал Егор с женой из города, и вдруг завидел на дороге Шукар с детьми. Они шли на реку. Шукар хлопала в ладоши и пела веселую цыганскую песню, дети смеялись и приплясывали босыми ножками. Егор резко затормозил, выскочил из мотоцикла, на котором они с женой ехали, бросился к Шукар, обхватил ее крепко и зарыдал, как зверь дикий завыл. Кричит: \»Шукар, не могу я так жить больше! Пожалей ты меня, черно у меня перед глазами, не вижу света белого. Люблю тебя! Безумно люблю, нет мне жизни без тебя! Будь со мной! На руках тебя до конца дней носить стану, следы твои целовать! Детей твоих усыновлю, воспитаю как родных!\». Люба, слыша и видя это, сидела бледная, как смерть. Дети плакали от страха. А Шукар спокойно и тихо сказала: \»Прости меня, Егор. Не могу я быть с тобой. Дороги наши в разные стороны идут. Я любила тебя, и страдала, когда меня замуж выдали. Да только теперь уже поздно. Не хочу я тебя с женой разлучать, она тебе еще сына родит. А я уеду, подальше от беды. Ты, Люба, тоже прости. Не виновата я перед тобой ни в чем…\».
Егор как это услышал, обезумел вовсе. Кричит: \»Будь ты проклята, цыганская ведьма! Все сердце ты мне изорвала, жизнь погубила, не прощу тебе! Пожалеешь, стерва. Кровавыми слезами отплачешь за то, что поиграла мной!\». Сказал, и, прыгнув на мотоцикл, уехал.
С этого времени совсем плохой стал. На работу ходить бросил. Все сидел на крыльце, курил, молчал. Что-то обдумывал. И вот однажды по поселку пронеслась недобрая весть: у Шукар пропали дети. Они часто гуляли одни, пока Шукар работала — но всегда вовремя возвращались, мать их приучила к строгости. А в один из дней они не вернулись домой. Искали всей деревней, не нашли. Приехала милиция, пришли в дом к Шукар, писать показания. Тут дверь неожиданно распахнулась, вошел Егор. Сел, и, не отрываясь глядя на Шукар, стал давать показания. Он рассказал, что это он забрал детей, что был в каком-то помешательстве, что не помнит, куда он их отвел, и что сделал с ними. Шукар помертвела, медленно подошла к Егору. Глаза у нее стали страшные, пустые. Она крепко взяла его за запястья, и долго пристально смотрела ему в глаза в полной тишине. Потом отвернулась и молча вышла из дома.
Прибыла поисковая группа со служебной собакой, которая привела по следу к небольшой топи в ближнем лесу. Там след обрывался. Никто так и не узнал, что случилось с несчастными детьми. Шукар тоже пропала, розыск ничего не дал. Люди говорили, что видели ее бродящей вокруг топи, ищущей что-то. А потом она совсем исчезла. Дело закрыли. Егора осудить не смогли, так как признали невменяемым. Он долго был на принудительном лечении в психиатрической больнице. Вернулся совсем седым, стариком, хотя ему еще сорока пяти лет не было. Как и сказала когда-то Шукар, Люба родила Егору сына. А Егор увлекся столярным делом. Целыми днями пилил и строгал что-то в сарае. Никого, никогда не пускал туда. Один раз Люба потихоньку заглянула в сарай, когда Егор там столярничал, и ужаснулась: больше половины помещения занимали сделанные Егором детские гробики. Много. Она тихо подошла к мужу и спросила его: \»Зачем это, Егор?\», а он ответил: \»Плачут дети… холодно им, холодно…\». Видно, что-то он помнил из того, что сделал с детьми Шукар. Когда попытались вынести и уничтожить эти детские гробики, Егор так кричал и бился, что от этой затеи отказались. Егора снова поместили в психушку, где он потом умер\».
Вот так… Не успела Шукар уехать от беды, как хотела.
