Жизнь наша, как известно, идет полосами. Полоса черная, полоса белая. Это я понял давно. Но мне всегда было непонятно, а какая полоса в жизни у меня сейчас? Раньше я просто оглядывался назад, и если вчера, или на прошлой неделе было хуже, чем сегодня, значит началась светлая полоса, и наоборот. Но этот способ часто давал сбои, нередко я попадал в неприятности на ровном месте и глупо упускал хорошие возможности. Думаю, многим это знакомо.
А еще жизнь регулярно ставит тебя перед выбором, и порой, это настоящая дилемма. Особенно, когда ты понимаешь, что от твоего выбора многое изменится, и, в первую очередь, цвет полосы, которую ты проживаешь сейчас. А учитывая, что я не знаю даже этого…
В общем, иногда нам нужно принимать сложные решения. И я хочу спросить у вас совета, прежде, чем приму свое.
* * *
Год назад я устроился на новую работу. После нескольких лет случайных подработок и балансирования на грани нищеты – это было настоящим чудом. Зарплата нормальная, напрягаться особо не нужно, график, считай свободный, главное – результат. А уж какой результат считается удовлетворительным, я понял быстро и ожидания оправдывал всегда.
Многое поменялось за это время. Я впервые съездил в отпуск за границу, купил свою первую машину, пускай и в кредит, и даже стал подыскивать квартиру. Так что прошедший год был просто шикарным, несмотря на шумиху вокруг Конца Света.
А главное – мой начальник, Сергей Владимирович, стал мне очень хорошим другом.
Пожалуй, странного в этом ничего нет – в отделе нас всего два человека, я и он, так что сработались мы быстро. Я старался его не подводить (первое время, главным образом потому что боялся потерять работу), а он ценил мои старания. Но и сам он тоже много чего делал: задачи всегда четко ставил, сроки разумные давал, готов был прикрыть если что – все это сейчас дорогого стоит. Уже через пару месяцев мы отмечали сдачу крупного проекта и на корпоративной попойке разговорились за жизнь, ну и сдружились как-то. Я, конечно, сперва думал, что это все пьяные базары, мол на работу вернемся, все позабудется. Но нет.
Вообще, я не особо общительный человек и новые знакомства завожу крайне неохотно, но тут как-то само собой все пошло. Сначала на обед стали вместе ходить, почти сразу перешли на «ты», хоть он и старше меня вдвое, потом бухнули пару раз после работы, потом я его со своей девушкой познакомил, потом после гулянки какой-то он меня домой подвез…
Короче, хороший он мужик! Хороший, только странный немного. Бывает, сидит в одну точку смотрит, зовешь его, зовешь, а он не слышит. А потом вздрогнет, как очнется, и все нормально. Или еще, когда думает, что его никто не видит, обхватит руками голову и бормочет что-то. И вроде и нет в этом ничего такого – у всех нас свои тараканы, но иногда действительно неудобно получалось. А это – лишнее напряжение. Я это чувствую, он, явно, тоже, потому что не дурак. Вот так это все копилось и копилось. Ну, и прорвало недавно.
Мы с ним на прошлой неделе в баре сидели, пятница, все дела. Я за пивом отошел, возвращаюсь, а у него приступ очередной – голову обхватил руками и в стол вжимается, как будто – то его бить сейчас будут. А кругом – веселье, сигаретный дым коромыслом, все пьяные, никому до него дела нет. И я что – то перепугался, бегом к нему. Руки его разжимаю, смотрю, а он плачет и бормочет что – то. И явно осмысленное что – то, только язык непонятный, вообще ни на что не похожий язык. Ну, он меня увидел, сразу в себя пришел, лицо вытер, сел прямо. Сидим. Молчим. Пьем пиво. Я понимаю, что нужно сказать что-нибудь. Или сделать. Но что – тут сделаешь то?
И тут он начал.
— Короче, слушай, Леха… Черт, я даже не знаю, с чего начать. Да и стоит ли вообще? Давай так, ты хочешь что-то спросить?
— Да. Что с тобой случилось?
— Мда, я почему — то так и думал, что ты это спросишь.
— Можешь не рассказывать. Это странно все, просто, сам понимаешь. Но я никому не рассказывал. И не расскажу!
— Да знаю, Леха. Я ведь про это тоже никому не рассказывал. Но, боюсь, придется.
— Почему? – тупо спросил я.
— Сил у меня больше нет. Не могу больше терпеть.
— Что терпеть – то?
Сергей вздохнул. Потом залпом выпил кружку пива и сказал:
— Вот что, ты, пожалуйста, еще за пивом сходи, а я пока с мыслями соберусь, ладно?
— Хорошо, — сказал я и отправился к барной стойке.
Когда я вернулся с двумя большими кружками пива, Сергей сидел с задумчивым видом. Я испугался, что у него снова приступ, но он неторопливо подтащил к себе одну кружку, отхлебнул, потер виски и начал рассказ.
— Ладно. Тяни не тяни, а начинать надо. В общем, Леха, начну я с того, что мне 74 года.
От такого заявления я не сдержался и прыснул со смеху, разбрызгав пиво, которое собирался отхлебнуть. Сергей выглядел самое большое на 50, всегда бодрый, подтянутый, на «Туареге» своем гоняет словно ему двадцать, женщинам прохода не дает… Успокоившись, я посмотрел на него, но он был абсолютно серьезен. Мне стало стыдно и я извинился. А Сергей продолжил.
— В шестьдесят втором году мне было двадцать четыре, и в этот год я потерял очень близкого друга. Звали его Кирилл и увлекался он турпоходами с альпинизмом, всякими лыжами, велосипедами… Была мода тогда такая, здоровый образ жизни, ГТО, все дела, знаешь?
— Да знаю, читал, в кино видел…
— Ну вот. Он вообще, такой увлекающейся, общительный человек был. А я наоборот, все больше в одиночестве за книжкой посидеть любил. Но дружили мы хорошо, да…
Сергей помолчал. Я в тот момент не знал как относится к его рассказу и просто слушал.
— Кирилл много где побывал, по заграницам тогда, конечно, нельзя было, но Союз, Советский Союз он неплохо объездил. И вот, увлекся он в тот год мифами Горного Алтая, знаешь, Телецкое озеро, Эльбрусская дева, Змеиная гора – вот это все. Ну и, естественно, захотел туда съездить, сам на все посмотреть. Меня все звал, я отказался, конечно. Я ж в походах не бывал никогда, а тем более в горах. Сейчас не знаю, поехал бы, если бы можно было что – то изменить… Поехал бы, наверное. В общем, я отказался. А он набрал себе команду – хорошие ребята были, я их всех знал: Володя Левин, Вася, фамилию его забыл, но да оно и без надобности уже, и Галина, ну и поехали они на Алтай. Я их на вокзале, помню, провожал…
Сергей снова прервался. Сделал большой глоток пива, тяжело вздохнул. Я молча ждал продолжения.
— В общем, сгинули они все. Пропали друзья мои, без вести пропали. Там, на Алтае, вообще часто группы пропадают. Легенду о Черном Альпинисте слышал? Вот-вот. Так что шуму совсем не было, не то что с Дятловым этим. Я вообще от родителей Кирилла только узнал. Ни тел не нашли, ничего.
Ну, что делать, надо дальше жить. Я молод был, как ты сейчас. Учеба, потом работа, девушки, семья, ребенок, тридцать лет прошло. Пролетели как одна копеечка. Потом перестройка, развал Союза, бандиты, нищета кругом… Черте что творилось. Такая страна огромная рушилась, а мы как в фильме голливудском, из под обломков только выскакивать успевали. Не все, конечно, кто – то не успел. Леха, одно запомни на всю жизнь – друзей и семьи всегда держись! Друзей и семьи!
Ладно.
В общем, девяносто третий год, иду я раз по Курскому вокзалу и тут ко мне бомж подбегает, хвать меня за руку, в лицо лезет, Серега! — кричит — Серега! Это ж я, Кирюха! Глянул я на него – точно, Кирюха! Ну я и в обморок хлопнулся. От избытка чувств.
Сергей горько усмехнулся, покачал головой, снова потер виски и продолжил:
— В себя пришел на какой – то промзоне, лежу на грязном тряпье, рядом костер горит и Кирилл напротив сидит, улыбается мне, а зубов у него половины не хватает уже, весь грязный, опухший… ужас! Но, словно и не изменился с тех пор, словно ему все еще двадцать четыре. «Здорово, друг!» – говорит мне. А я смотрю на него и поверить не могу! Сижу и плачу, как дурак.
Ну, потом поверил, конечно. Я его сперва домой к себе звал, у меня квартира большая была, а он ни в какую. Так что, купил я ему еды, водки, вернулись мы в берлогу его, устроились и он мне рассказал свою историю. Я тогда чуть с ума не сошел. А может и сошел, кстати. Может, тогда все и началось для меня.
Рассказал он вот что. Добрались они тогда всей компанией поездом до Бийска без приключений, ну и по маршруту своему двинули. Сперва в… Впрочем, неважно. В общем, уже высоко в горах они были, по перевалу какому-то шли, и видят, сидит на камне старичок такой. Тоже, вроде путешествует, посох у него, рюкзак. Ну, в горах, понятно, других людей не часто видишь, так что они, естественно, подошли к нему, познакомились, слово за слово – он местный оказался. Как узнал, что они по легендарным местам путешествуют – сразу оживился, сказал что много чего интересного знает и покажет, компанию свою предложил, а видно по нему, что не первый раз в горах, хоть и старый, но бойкий такой старичок был…
— И что они его с собой взяли? Вот так запросто? – не удержался я.
— Время тогда другое было, Леха. Другое время, другие люди. Если бы старик этот до деревни его попросил бы проводить – проводили бы без вопросов, потому что стариков уважали тогда… Ладно. В общем, пошли они дальше вместе. Дедок этот идет, болтает без умолку, рассказывает про все, про горы, про природу, про животных. Кирилл тогда еще внимание обратил – дед этот на привалах не ел почти, а сил у него как у двадцатилетнего, шагает бодро, по камням скачет, еще рюкзак свой тащит и не жалуется.
Пару дней они в его компании провели а потом решили на какую-то гору взобраться, сейчас уже не помню точно. И старик этот с ними вызвался, мол дорогу легкую покажет. Начали они восхождение, а тут на середине пути – обвал начался! Кирилл, хоть опытный был и не трус совсем, но запаниковал. Он говорил, там все секунды решали, а он просто в ступор впал. И тут дедок этот хватает его а рукав, при этом другой рукой он уже Галю держал, и тащит в сторону куда – то. Кирилл тоже не растерялся, Володю за рюкзак схватил и все вместе они в какую-то расщелину прыгнуть успели, старик этот их туда затащил. А Васю спасти не смогли, под камнями он погиб.
Ну, в себя они пришли, вроде, все живы здоровы, осмотрелись – пещера большая довольно, как бутылка по форме, где горлышко – там вход узкий, его камнями завалило. А других выходов и нет.
— Господи, ужас – то какой!..
— Ужас, Леха, ужас. Но, поверь, люди тогда правда другие были. Получше, чем сейчас. Кирилл мне тогда сказал, как ясно стало, в какой ситуации они оказались – никто не запаниковал. Даже Галя. Она хоть и девушка была, а все – таки комсомолка, тогда это не пустые слова были, люди себя и других уважали. Ладно. В общем, посовещались они, еды немного у них было, но снаряжения всякого хватало, решили, что завал на входе надо разбирать. Ну, и начали они камни от входа вглубь пещеры перетаскивать. Мелкие так носили, а большие — дробили и тоже оттаскивали. Работали в темноте – изредка фонариками светили, батарейки экономили. Старик этот тоже, кстати, будь здоров как помогал, камни таскал, подбадривал. Пока часы были – режим худо бедно соблюдали. Кирилл говорил, он даже дневник первое время вел. Через неделю, примерно, уже волноваться начали. Еда кончалась, начали сильно экономить, старик, так вообще, похоже, есть перестал, завал уже пару раз осыпался вниз а снаружи даже маленький сквозняк не проникал. Пещера, хоть и большая была, но все же на психику давила. Темнота кругом, костер не из чего развести, целый день камни носишь, в туалет ходишь, ешь и спишь в одном месте считай. Короче, нервничали люди. Один старик не волновался, успокаивал их, помогал как мог. У него в рюкзаке какие – то травы были, он их в воде мешал и всем пить давал. Кирилл говорил, от них хоть в голове и мутно было, но хоть не так страшно.
Еще через неделю еда закончилась. Потом сели батарейки в фонариках. Счет времени был потерян. К счастью, на камнях иногда выступала влага, они собирали её чистыми майками и выжимали прямо в рот, а после, в полной темноте, шли, держась друг за друга, к завалу, разбирали камни, тащили их в дальний конец пещеры, складывали там, возвращались ко входу и так пока совершенно не обессилят. Потом ложились спать. Они почти не разговаривали. Только старик время от времени перекличку устраивал.
Выбор у них был не богат – это понимали все. Выход из пещеры был один и его нужно было просто расчистить. И им хватало воли действовать.
Конечно, в других условиях бы они быстрее управились, но в полной темноте… Это ж надо каждый камень ощупать, прикинуть, а не осыплется ли завал, если ты его вынешь. А если камень большой – то его дробить надо, до сих пор не понимаю, как они это без света делали…
Потом Галя как-то неудачно упала и сломала ногу. Лекарств практически не было, да и шину в полной темноте накладывать сложно. В общем, началось заражение. Тут ребята совсем духом упали, хотя, работать начали усерднее. А Гале все хуже становилось – она почти не спала, постоянно кричала от боли. Старик ей свои травки давал, от них ей, вроде, легче становилось, но часто эту траву есть нельзя было. Володя истереть потихоньку начинал, то плакал, то смеялся, спать было невозможно. Один Кирилл держался, просто таскал эти камни, а потом падал без сил и терял сознание. Когда он приходил в себя, то слышал стоны Гали и истерический смех Володи. Он их не винил, но все – таки злился. В конце – концов, он и сам был близок к панике. Однажды, когда Кирилл в очередной раз провалился в забытье, он проснулся от того, что его кто – то тормошит. Он открыл глаза, хотя в темноте пещеры это было абсолютно бессмысленно и увидел, да – да, именно увидел, что над ним склонился старик. Кирилл сперва не понял, что не так, ну, кроме того, что он в темноте видит старика, а потом прислушался: в пещере было очень тихо, Галя больше не стонала, Володя не хохотал как сумасшедший. И тогда Кирилл по – настоящему испугался. Кирилл говорил, что у него на поясе был нож, но он не спешил за него хвататься, так как не мог для себя решить, если он видит старика, видит ли тот его?
А старик наклонился к самому его уху и сказал:
— Не бойся, парень, мы с тобой отсюда выберемся, я тебе обещаю. Делай, что я говорю и не о чем не думай.
Кирилл хотел у него что – то спросить, но старик выдохнул ему в лицо облако дыма и он снова провалился в сон.
— Может, ему все это приснилось? – спросил я.
— Может и приснилось. Когда он мне это рассказывал, то так и сказал, что тогда, в пещере, решил, что это был просто сон…
— А что случилось потом? Твой друг же как – то выбрался?
— Выбрался-выбрался… Но дальше это была уже совсем странная история. Кирилл сказал, что с того момента и до самого конца он словно под каким – то дурманом был. Впрочем, почему нет?
Когда он проснулся Володя был просто невероятно спокойным. Как неживой прям, ходил тихо, отвечал односложно, не плакал, не смеялся. Кирилл тогда сообразил, что старик и его чем – то опоил, или обкурил, но разбираться не стал, не до того было. А потом они обнаружили, что Галя мертва. Старик разделал тело и они её съели.
Я сидел как громом пораженный. Сергей сказал это пугающе обыденным тоном, и я просто не мог поверить в то, что услышал. Мне хотелось переспросить его, сказать что–нибудь, сделать хоть что-то. Но я просто сидел и удивленно хлопал глазами. А Сергей отхлебнул еще пива и продолжил.
— Наверное, тебе это диким кажется? Понимаю. Я не буду их оправдывать или упрекать тебя в малодушии, нет. Но представь: люди месяц провели в замкнутом пространстве, в кромешной темноте. Неделю, или больше они ничего не ели и находились в постоянном нервном напряжении. Может, от трав этих они в наркотическое опьянение впали. Я, Лех, тоже ничего не знаю. А тогда Кирилл не стал мне подробности рассказывать.
В общем, то, что от Гали осталось, они в дальний конец пещеры отнесли и камнями завалили. Кирилл сказал, сырая человечина на вкус ужасная гадость. Но он ел, потому что старик так сказал. И Володя ел. А потом они снова разгребали завал. Когда старик говорил, они ложились спать. Когда он будил их, они поднимались и снова таскали камни. Они с Володей не сказали друг другу ни слова. Кирилл был уверен, что Володя под гипнозом или в дурмане. И он бы не удивился, узнав, что Володя думал тоже самое про него. Они совершенно потеряли счет времени. Все, что они слышали – голос старика и стук камней, и видели они лишь темноту.
Потом они откопали тело Васи. Оно уже сильно разложилось, но зато в рюкзаке остались консервы, еще какая – то еда, фонарик, правда, разбился. Эти продукты они растягивали как могли, но в итоге и они кончились, а выход так и не откопали. Володя снова стал срываться. Кирилл стал опасаться, что тот набросится на него во сне. А еще старик стал словно куда-то пропадать. Подолгу молчал, и не отзывался, когда его звали. Кирилл сказал, тогда он чуть умом и не тронулся окончательно. Думал уже сам ножом всех перерезать и себе вены вскрыть. Он был уже на грани отчаянья. И тогда его снова разбудил старик. Он сказал, что когда Кирилл проснется, все изменится и тогда их освобождение будет лишь вопросом времени. А времени у них будет предостаточно. Кириллу было уже все равно.
Сергей замолчал. Я терпеливо ждал продолжения истории, но, похоже он не знал как её продолжить. Не выдержав, я спросил:
— А что было потом?
— Потом? Потом старик провел некий обряд. Кирилл съел голову Володи и стал бессмертным. Они вместе со стариком разгребли завал и выбрались.
— И… это все?
— Лех, я не знаю, как это все последовательно изложить. Как рассказать об этом, что бы не выглядело как тяжелый бред. Пойми, мне эту историю рассказывал за бутылкой водки полубезумный бомж…
— Это был твой друг!
— Это был мой друг, но это был безумный бомж! Одно другому не мешает! Лех, я не знаю, зачем я сейчас это все рассказываю. Я не знаю, надо ли это тебе? Хочешь ли ты знать? Прости, я очень сильно устал…
— Значит, Кирилл и этот старик выбрались?
— Да.
— И Кирилл стал бессмертным, а этот старик, получается, уже был бессмертным, я правильно понял?
— Правильно, Лех. Слушай, я перескажу то, что мне Кирилл тогда рассказал. Я расскажу тебе историю, которую услышал от безумного бомжа! А потом я расскажу тебе о том, что случилось со мной, ладно?
— Конечно.
— Тогда слушай. В общем, старик действительно провел обряд. Во время обряда Кирилл съел голову Володи – так было нужно, так сказал старик, для обряда нужно съесть голову человека. Они убили Володю и отрезали ему голову. После этого Кирилл стал бессмертным. Пожалуйста, прими это пока так, как есть.
— Ладно, но ты же понимаешь насколько это странно звучит?
— Понимаю. Но, уверен, ты еще изменишь свое отношение. Потом, когда Кирилл, как и обещал старик, стал бессмертным, то есть, например, от голода он уже не мог погибнуть, они вдвоем разгребли завал и выбрались. Думаю, можно представить, в каком состоянии они находились. Заросшие, немытые, одуревшие от темноты… Кирилл сказал, что когда добрался до календаря и подсчитал время, которое они провели под завалом – у него получилось восемь месяцев. Представляешь? Восемь месяцев без света, без еды, без надежды! Он сказал, что когда отодвинул последний камень – то чуть не ослеп от солнечного света. У меня до сих пор в голове это не укладывается!
— Да уж…
— Кирилл потом еще долго по горам блуждал. В город он решил не соваться после того, что произошло, сам понимаешь. В общем, лет двадцать он по алтайским деревням и селам скитался, нигде долго не задерживался, работал у добрых людей за еду или одежду. Потом решил в Москву возвращаться. Билет ему было не купить, так что он или ехал на товарных поездах, или просто шел пешком. Это, конечно, невероятное путешествие было… Он мне потом такое рассказывал… Ладно. Потом он несколько лет прожил в какой-то деревне в Подмосковье, а как вся эта заварушка с развалом Союза началась, он и в Москву перебрался, бомжи – то уже обычным явлением стали, никому ни до чего дело не было, так что волноваться ему было не о чем. Он пытался меня разыскать, но я то с тех пор переезжал несколько раз… И вот, наконец – то мы с ним встретились. Случайно совершенно, представляешь? Эх, Кирюха, Кирюха…
Мы тогда долго с ним сидели, хорошо так напились. Я помню, все не верил, правда ли он бессмертный теперь, а он просто взял у меня таблетки аспирина, высыпал себе горку на ладонь, в рот закинул и водкой прямо из бутылки запил… И улыбался, мол, теперь поверил?.. Мда. Лех, сходи еще за пивом, а?
Я поднялся из-за столика и нетвердой походкой побрел к стойке. Последние полчаса мне казалось, что Сергей пересказывает мне сюжет какого – то фильма. Я понимал, что на этом история не закончится, более того, у меня были догадки о дальнейшем развитии событий, но осмыслить это никак не удавалось. Дождавшись, пока бармен нальет мне пиво, я вернулся к нашему столу и молча сел на свое место. Сергей грустно улыбался, наверное, вспоминал о друге. Потом он поднял свою кружку, и протянул её ко мне.
— Давай, за моего друга. За Кирилла.
Я также поднял свою кружку и мы, не чокаясь выпили. Я уже хотел спросить, неужели его идея с аспирином оказалась неудачной, но Сергей продолжил.
— Я потом к Кириллу часто приходил. Почти каждый день после работы. Жена, конечно, мне разносы страшные устраивала, но мне было все равно, сам понимаешь. Он там на промзоне неплохо устроился вообще. Мы с ним до поздней ночи сидели, разговаривали… Он мне рассказывал, как жил все это время, что в видел пока путешествовал. Я ему рассказывал, что в Москве делалось. Олимпиада 80, путч августовский… Помню, я еще все ему предлагал в больницу, врачам показаться, обследование какое–нибудь. Представляешь, это какое научное открытие бы было? Бессмертие! Представляешь? А он не в какую, страшно, говорит. Да и то, что в горах произошло… Он еще просил ему то книжку почитать принести, то бумагу с карандашами, то еще чего–нибудь. А однажды попросил магнитофон и чистую кассету. Это раньше, типа компакт-дисков было, кассеты такие, с магнитной пленкой…
— Да знаю я!..
— А. Ну вот, попросил он магнитофон и кассету. Я принес ему. Батареек купил запасных, музыки разной… А еще через неделю мы с ним грандиозную пьянку закатили, уж не помню по какому поводу. Я упился просто в слюни, да и он не отставал. Началось это «ты меня уважаешь», обнимались как гомики, целоваться лезли… А потом он приносит магнитофон, нож здоровенный, ведро, пучки травы, бутылку с водой… Я смотрю на это все – ничего не понимаю, а он ко мне подходит и говорит: так мол и так, Серега, если ты меня хоть чуть-чуть уважаешь, то сделаешь кое – то для меня. Конечно, говорю, все, что хочешь. А он мне – мы сейчас обряд проведем, ты тоже бессмертным станешь. Вот тут я протрезвел мгновенно. А он, похоже и не пьяный совсем был. Говорит мне, я на магнитофон заклинание записал, сейчас включу его, как на записи команда будет – отрежешь мне голову. Брызнешь кровью сюда, сюда и сюда. Потом голову мою в ведро окунешь, как вторая команда на записи будет, вынешь. И съешь.
Я, Лех, конечно, решил, что у него крыша поехала. Вот только, знал он что делать, похоже. Знал. Он настаивать не стал и мы дальше бухать стали. Я видел, как он мне что – то в водку подмешивает, но не сказал ничего. Не знаю почему. Я тогда как почувствовал, что случится то, что должно. И помешать этому я не смогу. Мы выпивали, я молчал, а Кирилл говорил. Странно так, то бормотал монотонно, то наоборот, слова тянул нараспев. Говорил, мол, что устал, что надоело ему постоянно куда – то идти, чего – то ждать, что в Москву он вернулся только меня повидать и делать ему больше нечего. Ничего у него не осталось, только воспоминания. Очень плохие вспоминания. Сказал он, что все одно – с собой он покончит, но хочет подарок мне сделать. Лех, понимаешь, он говорил, и я ему верил. Каждому слову верил, даже не задумываясь. Верил, что с далекого Алтая он принес настоящее чудо, что если этот дар никому не передать он пропадет вместе с ним и тогда все это зря. Зря Володя погиб, зря Вася, Галя, зря он почти год в темноте камни таскал. Сказал, что для меня это все делал, и если я ему не помогу, это предательство будет, сказал, что он уже мертв давно, что там под обвалом в горах он погиб, а бомжа, вроде него никто не хватится… Убедил он меня, короче.
Сергей надолго замолчал. Он опустил голову и на столешницу упали две прозрачные капли. Дрожащим голосом он продолжил.
— Мы с ним тогда последний раз обнялись… Я как в тумане был, ничего не соображал. Он еще раз рассказал, как что делать… Ничего сложного… Он магнитофон включил, на колени встал, а я камень с земли поднял, размахнулся и по затылку его ударил. Он и повалился… Живой был, нет, не знаю. Я все сделал, Леха. Все, как он сказал. Знаешь, как это страшно, держать в руках отрезанную голову друга и слышать его голос?..
Он после заклинания на кассете что – то вроде последнего послания записал. Как знал, сволочь, как знал. Сказал, молодец, мол, ни о чем не жалей. Теперь, главное, глупостей не наделай. Прости – прощай, друг. До сих пор эту кассету храню. Храню, но не разу больше не слушал. Размагнитилась уже наверное…
Там рядом что-то вроде печи большой было. Я туда потом тело оттащил. Кости не сгорели, конечно. Закопал я их просто…
Так что, вот так вот, Леха. Вот так вот.
Мы немного помолчали. Выпили. Я понятия не имел, что теперь делать. И что собирается делать Сергей я тоже не знал. Но, продолжать рассказ он пока явно не хотел. В голове неприятно шумело от выпитого. Мой друг только что рассказал как убил человека и съел его голову. Эта мысль, вперемешку с десятком других, крутилась в моем мозгу, вызывая раздражение своей абсурдностью. С присущим пьяным упорством мне хотелось разобраться в ситуации. Собравшись с мыслями, я заговорил первым.
— Сергей, я правильно понял, тебе сейчас 74 года и ты бессмертный?
— Да, Лех, все правильно. Ты, наверное, не веришь, да?
— Не знаю, Сергей, не знаю. Пойми меня правильно, сейчас такое время, еще и не такое можно услышать… — я нервно усмехнулся.
— Ты хочешь доказательств? Запить аспирин водкой? Оголенный провод схватить?
— Нет, Сергей, не надо. Вдруг…
— Вдруг я не бессмертный, да?
— Хм, нет, просто…
— Да ладно, у тебя же на лице все написано, не поверил ты нифига!
— Нет! Слушай, не заводись! Расскажи просто по – подробнее.
— Что именно?
— Ну, что ты чувствуешь от этого бессмертия?
— Ну, вообще, я ничего такого не чувствую. Это не абсолютное бессмертие, понимаешь? То есть, например, если я попаду под поезд, то, скорее всего умру. А если съем какую-нибудь отраву, то скорее всего выживу. Я искал эту грань – что еще можно, а что уже нельзя. Морил себя голодом, мешал лекарства, принимал их в огромных дозах, баловался электричеством, кровь пускал… Сперва это очень пугало, сейчас уже все равно. Для себя я понял так – все, что сильно и необратимо повреждает твои жизненно важные органы – то, все – таки, смертельно. А то, что оставляет тебе хоть какой – то шанс выжить, то можно пережить.
— А как ты узнал это, не попробовав то, что смертельно?
— Все – таки пытаешься меня подловить? Я не говорил, что я узнал, я сказал, что так решил для себя. Все это на уровне чувств, ощущений, понимаешь?
— Понимаю. Так что ты все — же при этом чувствуешь?
— Хм… Даже не знаю, как описать… Знаешь, когда ты умираешь, это похоже, как будто ты на машине по трассе едешь и тут у тебя бензин кончается, или мотор глохнет. И ты так все медленнее и медленнее едешь, пока совсем не остановишься. А мимо тебя другие машины проносятся, но ты понимаешь, что за ними уже не угонишься, ты, что называется «отъезжаешь», звуки тише становятся, цвета бледнее, мысли медленнее…
— Не очень то похоже на тоннель и свет в конце…
— Согласен. Но я описываю свои ощущения. И, короче, когда ты почти уже «отъехал», тебя словно на буксир берут и тянут, тянут, пока ты до нормальной скорости не разгонишься. Главное, не сопротивляться, не мешать. И снова все в порядке. Странное чувство. Лучшее, наверное, не смогу описать.
Так почти всегда происходит. Но, иногда ты чувствуешь, что еще чуть-чуть и этот тросик, на котором тебя тянут, оборвется. И тогда – все. Смерть. Я до такого всего пару раз доводил. Было страшно.
— Значит, это бессмертие работает?
— Похоже, что да. И сперва все действительно было неплохо. Работа, семья – все в гору пошло. О себе волнуешься же меньше, спешить тоже, вроде как уже некуда – первые лет десять вообще замечательные были.
— А потом что – то случилось?
— Случилось, Лех, случилось. Постепенно это все началось. Сперва, конечно, с документами проблемы. Года – то идут, а в лице я не сильно меняюсь, хе-хе. Ну, это ладно, сперва бородой да усами прикрывался, потом пришлось на новый паспорт раскошеливаться. И паспортисткам за молчание приплачивать. Так что ты это учти, Лех. А потом… Потом начались воспоминания.
— Это то, что я видел?
— Да. Но сперва по – легче было. Сперва просто сны были, словно я в горах. Галя, Володя, Вася рядом. А я, получается, Кирилл, как будто. Это еще ничего было. Странно только, но ничего. Так несколько месяцев это продолжалось, просто странные сны про горы и мертвых людей. Потом начались кошмары. Словно я на склоне горы стою, а сверху на меня камни катятся. И кто – то тянет меня в сторону, а я не даюсь, упираюсь и тут меня камнями накрывает и я просыпаюсь среди ночи. Потом заснуть не могу – страшно. Потом про пещеру сны пошли, Леха. Тогда уже совсем хреново стало. Я уже сообразил, что никакие это не сны, а просто Кирилл вернулся. Или его воспоминания. Но, вернулись они ко мне. Я почти перестал спать. Дерганым стал, срывался постоянно. Жена моя тогда съехала от меня, благо сын наш уже взрослый был, сам зарабатывал. Он, вообще, молодец у меня, не бросал старика, каждый день навещал, пока мне совсем худо не стало… Я уж тогда сам его прогнал… Ох, Господи, за что ж мне это все?..
Потом уже наяву накрывать стало. Бывает, я в себя прихожу и не понимаю, где я, кто я. Потому что только что я в темной пещере свою подругу жрал, а рядом мой друг хохотал как безумный… И еще этот старик!..
И это не кончается, Леха! И это не закончится! Я уже моргать даже боюсь. Я не знаю, когда в следующий раз меня накроет, когда я там, на Алтае снова окажусь… И что увижу.
— Сергей, а таблетки, успокоительное какое–нибудь…
— Не помогает, Леха, все пробовал. Только с наркотой не связывался, я просто старой закалки еще, так что так и не попробую, наверное. Алкоголь только немного помогает… Хотя, сейчас, уже и не помогает, считай. И когда машину ведешь на большой скорости тоже не накрывает, отвлекаешься вроде как… Но, по нашим пробкам…
— А врачи? Может, обследование?..
— Да ты что, Леха? Как ты себе представляешь это? Сколько они меня лечить будут? От чего? И как? Боюсь, я Леха, врачей. Кирилл боялся, и я боюсь. У меня же вечность впереди. А к врачам и ученым попадешь, они же пока все не выяснят, тебя не выпустят. Это хуже смерти будет…
— Что же делать, Сергей?
— Я знаю, Леха, я знаю. Ты только выслушай меня и сразу не говори ничего. Я знаю, Леха.
— Я слушаю.
Сергей уже открыл рот, что бы что – то сказать, но тут он увидел, что его кружка пуста. Свою я опустошил уже давно и её унесла официантка. Разочарованно выдохнув, Сергей сказал:
— Так, Лех, давай еще по пиву, по – последнему и я расскажу.
Пожав плечами, я снова отправился к барной стойке. Меня неслабо шатало, я уже допился до состояния пассивного и вяло соображающего наблюдателя, но, пожалуй, это было хорошо. Где – то глубоко на подсознательном уровне я чувствовал непонятную опасность, но не мог определить ни её местонахождение, ни степень угрозы и потому – игнорировал её. На обратном пути я полностью сосредоточился на удержании двух полных пивных кружек, а сев за стол уже совершенно не думал о посторонних вещах.
Сергей хлебнул пива, а потом достал из кармана ключ и протянул его мне.
— Это ключ от моего гаража. Того, который в Мневниках, помнишь, мы туда ездили канистры забирать?
Я взял ключ и кивнул. Этот гараж Сергей уже давно не использовал и хранил там всякий хлам, пару раз мы действительно ездили туда.
— Там на полках слева лежит чемодан, такой, дипломат старый, советский. В нем все что нужно, что бы провести обряд. Мои записи, кассета с заклинанием, травы, а самое главное – вода из Аржан-Суу, короче, все. Я долго все это собирал, восстанавливал детали обряда, на Алтай ездил… Сперва, когда сам это делал, было тяжело… Потом, когда Кирилл вернулся, стало просто. Леха, там тетрадь и флешка – в них все написано, все досконально! Нужно просто взять и сделать.
— Что ты хочешь сделать?
— Я хочу, что бы ты, Леха, провел обряд. Я хочу, что бы ты отрубил мне голову, съел её и стал бессмертным!
— Сергей, ты ебанулся что ли?!
— Лех, я сказал, не спеши с решением. Выслушай меня, пожалуйста. Пойми, это – бессмертие – это настоящий Дар! Чудо, что оно оказалось здесь, у нас в руках! Ты хоть представляешь, какой путь проделал тогда Кирилл? Он пешком прошел от Алтая, до Москвы, донес это до нас! И если это чудо, исчезнет – оно исчезнет навсегда! Навсегда, Леха!
— А как же ты? Ты же и есть – это чудо!
— А я, Леха, уже все решил. Я больше не могу так…
— Как «так»?
— Кирилл… Понимаешь, его воспоминания… Но это – не побочный эффект обряда. Просто тогда, Кирилл что – то неправильно сделал. Не знаю, специально или нет. Не знаю. Но я узнал, как надо. Так что ты не бойся, все нормально будет… А я больше не могу их видеть. Это становится все страшнее. Он показывает мне… страшные вещи, я не могу с ними жить…
— Что он показывает, Сергей?
— Он… Когда они из пещеры выбрались, Кирилл спросил старика про обряд. Тот не хотел рассказывать. Сказал лишь, что его выбрал, потому что Кирилл самый спокойный и с ним был шанс выбраться. А с другими… В общем, коротать вечность в темной пещере с истерящим Володей старик не хотел. Тогда Кирилл камнем сломал старику ногу и еще раз спросил про обряд. И тот рассказал. Все рассказал, от и до. Я вижу это, когда меня накрывает, я все это уже наизусть знаю! Кирилл тогда это все записал, а потом сломал старику вторую ногу, затащил его в пещеру и несколько часов заваливал выход камнями. Он там остался, Леха, старик этот. Бессмертный, со сломанными ногами. Заживо похороненный. Навечно…
Кирилл отомстил ему за своих друзей. Но до последнего своего дня он боялся, что старик сумеет выбраться. Все это время он жил в страхе, бежал в страхе, прятался от страха и теперь я все это чувствую на себе, Леха. Иногда я даже не понимаю, кто я, но мне очень страшно! Я не знаю как мне с этим жить!
Помоги мне Леха! Я, все одно, с собой скоро покончу, не могу так больше! Но сохрани! – сохрани этот дар! Подумай, о цене, которую заплатил мой друг! Подумай обо мне! Сколько мы пережили, сколько перетерпели! Я не смог предать Кирилла тогда. Я прошу тебя, потому что уверен, что и ты не предашь!
Сергей говорил, все повышая голос, пока не перешел на крик. А потом уронил голову на руки и расплакался. В баре было шумно, гремела музыка, то и дело заглушаемая взрывами пьяного хохота. Сквозь плотную завесу табачного дыма пробирались официантки. Я сидел и смотрел на Сергея. В голове не было ни одной мысли, лишь гуляло эхо от его криков.
— Иди, Леха, иди. Забери чемодан, через неделю подумаем, что делать, — сквозь слезы пробормотал Сергей.
Я поднялся из-за стола и вышел из бара. На улице шел снег. Неоновые вывески отбрасывали разноцветные блики на припорошенные тротуары, по которым куда – то шли веселые компании. Мимо, скрипя шинами по снегу, медленно проезжали машины. Ночной город выглядел очень красиво. Я стоял на крыльце бара, вдыхая свежий морозный воздух, выдыхая облачка белого пара, чувствуя, как медленно трезвею. Я словно выбрался из темной пещеры. Подождав минут десять, я пошел к ближайшему метро.
* * *
Итак, вот она, моя ситуация. У меня не так много времени, что бы что – то решить. Я постоянно думаю о том, какого это – съесть человеческую голову? Не думаю, что у меня получится, да и стоит ли оно того? Можно бесконечно долго рассуждать о дружбе, о морали, о бессмертии, но все это – философия. Иными словами — пустая болтовня. Мне нужен совет, но боюсь, что дать мне его решится не всякий. Для законченных же циников я все разложу по полочкам. Выбор у меня небогат. Я могу убить своего друга, отрезать ему голову, съесть её и стать бессмертным. Или я могу не убивать его, и тогда он убьет себя сам, правда, у меня останется чемодан с рецептом бессмертия, но сдается мне, с этим не все так просто, да и ключевой ингредиент достать будет проблематично. В любом случае, Сергей умирает, вопрос лишь в том, как это может улучшить общее положение дел?
А может, не стоит ничего решать? Может стоит тянуть время, и делать вид, что все будет хорошо? Хотя, тянуть время с бессмертным – думаю, здесь у меня шансов немного. А может, вообще все это не мое дело и проблемы Сергея – это исключительно его проблемы? Может, дружба нихрена не стоит? Может, когда тебя просят совершить убийство — это и не дружба вовсе? А может, стоит просто пойти и рассказать кому следует о том, что я узнал? Как думаете?
