— … Это еще ладно, — отмахнулся лесник, — тут до меня мужик один работал, Кузьма Михалыч, царствие ему небесное, так тот и не такое рассказывал. Вот ты давеча удивлялся — а что это у нас в лесу не то что браконьерства не видать, но даже местные за грибами да ягодами ходят настороженно? Так слушай.
Было дело, если память не изменяет, аж при Хрущеве. Михалыч тогда молодой еще был, работал в лесничестве… ну, название я забыл, да и не важно оно. А вот то, что в то лесничество повадились на вырубки незнамо кто — то важно. Работали грамотно — в грозы. Днем ли, ночью ли — то не важно было. Дождь следы размывал, гром звуки заглушал, а на следующий день идет себе Михалыч — и о пеньки спотыкается. Непорядок, в общем.
Ну и решил он, значится, в засаду пойти. Вызнал у погодников, когда там дождь, со стариками посоветовался — они в этом деле даже надежнее будут, да ушел в засаду на два дня. Ходил, бродил, выслеживал, грозу в лесу переждал, к каждому звуку прислушивался — а без толку. Ну, вернулся он до хаты, только вздремнуть прилег — стучат, мол, откройте, милиция. Открывает — на пороге участковый их, говорит, мол, собирайся, поедешь, мил-человек, следствию помогать. Ну кто же супротив закона-то, тем более в то время? Но Кузьма-то смекает, что дело его засады касается. А милиционерчик и обмолвился по пути, что, мол, споймали тех вырубщиков. Хорошо так споймали… Ну, слово за слово, доехали они. Потом еще шли недолго — если хочешь, могу провести, место приметное. Ну, в общем, приходят на поляну большую — а там уже милиции полно, скорая стоит, санитары курят, в сторонке председатель лесхоза бледный стоит. В центре же стоит грузовичок, двери в кузов открыты, а неподалеку трава примята и в крови вся.
Михалычу, конечно, долго все разглядывать не дали. Отвел его участковый в сторонку и говорит тихонько, мол, трое их было. Один почти добежал — спастись, видать, думал, да не успел малость — распороло ему спину от затылка и до задницы. Другого в лесу нашли, без половинки черепа. Был еще и третий, но его вооще разорвало в самом что ни на есть прямом смысле. Михалыч мужик крепкий был, конечно, но насилу не сомлел. Говорит, а я-то тут причем?
А милиционер ему и отвечает — так ты это, пройдись по полянке, может, следы какие найдешь. А Кузьма себе смекает: такое учинить мог разве что медведь. А медведей в наших лесах еще при царе рогатинами извели. Но делать-то нечего — пошел. Конечно, натоптали на поляне изрядно, но нашел-таки Кузьма Михалыч следы. Отпечатки здоровенных таких лап, и по всему видно, что медвежьих.
Ну, он на то милиции показал, а сам в сторонку отошел — уж больно муторно ему было, и устал, и ужасы такие… Короче, рассказывал, что его потом еще раз в город вызывали, в прокуратуру, там ему следователь фотографии с места… преступления показывал, да расписаться попросил, что, мол, это компетентное мнение, про медведя-то.
На прощание упросил он следователя одну копию тех фотографий ему с собой выдать. Ну, тот поломался виду для — мол, улики и все такое, но потом согласился — вроде как за помощь следствию. А снимок тот он потом все же повнимательнее разглядел. Уже при Брежневе, когда в следопытстве у него опыта было прилично. Помню, сказал он мне: «Запомни, нет в этом лесу медведей. Нет, давно уже нет». А я молодой был, без понятия, спрашиваю — а как ж так? Снимок есть, а медведей нету. А он только мне ту карточку из столика достал и протягивает, смотри, мол, сам.
Ну я и посмотрел. А там, на снимке том, две пары следов. На медвежьи похожи, жуть как похожи, да только не медвежьи они. Приглядеться ежели, то ясно станет — то одной пары ног следы. А медведи на двух лапах не ходят, несподручно им. Да даже если бы ходили — не их ногами шаги в полтора метра делать. Не медведь то был.
А ты спрашиваешь, почему леса боятся… живой он, лес-то. И порядок в нем есть. И хозяин свой имеется, который за порядком следит…
