на Screepy.ru

Мое имя Дэвид Кэттон (имя изменено — прим., автора). Я родился в городе Норидже на востоке Англии, где прожил с родителями до восемнадцати лет. Окончив школу, я поступил в только что основанный Уорикский университет графства Уэст-Мидлендс, а, получив высшее образование, переехал в городок Харлоу, где и прожил с семьей до нынешнего момента. Всю жизнь я проработал хирургом в местной больнице. У меня есть жена и двое детей. Я с юношества болею за футбольную команду Ковентри-Сити, увлекаюсь астрономией и нумизматикой, мечтаю побывать Нью-Йорке и пешком пройти через весь Бродвей-стрит. Пожалуй, это все, что Вам надо обо мне знать. Не вижу необходимости и в этом, но раз Вы настаиваете.
Это произошло около месяца назад, двадцать третьего апреля, если быть точным. Жена обнаружила мое «тело» в гостевой спальне, на кровати. Я лежал и не подавал никаких признаков жизни. Приехавший позже врач зафиксировал смерть. Я знаю его лично. Уже несколько лет мы работаем в одной больнице и никаких претензий к нему я не имею. Мое «тело» увезли в морг. Вскрытие делать не стали по настоянию «вдовы» и уже на следующий день началась подготовка к траурной церемонии. Еще через день меня похоронили…
Все это я узнал позже, но Вы ведь не для этого приехали ко мне, верно?
Да… Знаете, когда-то я задумывался над тем, как это должно быть страшно — впасть в летаргический сон и по ошибке быть похороненным заживо. Все об этом задумывались. Позже я пришел к выводу, что, скорее всего, для большинства несчастных, это не такая уж и катастрофа, потому что все они умирают во сне, так и не придя в сознание. Мне в этом отношении «повезло».
Судя по всему, я пришел в себя через пять-семь часов после погребения. Все было как в тумане. Я ненадолго возвращался в сознание и снова засыпал. Помню только одно, как какая-то часть меня все это время недоумевала: почему так неудобно, почему так тесно и душно? Но тяжелая дрема, походившая более на обморок, раз за разом брала верх. До сих пор не знаю точно, было ли это тяжелым последствием летаргии, или же начинал сказываться дефицит кислорода. В какой-то момент я окончательно очнулся. Никаких мыслей не было. Я просто лежал и недоуменно хлопал глазами. В голове туман, а перед взором абсолютная чернота и ни единого звука — не сразу и поймешь, что уже проснулся. Сколько я так лежал, пытаясь сообразить, где я и что со мной, не помню. Мое тело настолько замерзло и онемело, что я практически его не ощущал. Голова не работала. Даже утром, спросонья, достаточно долго приводишь мысли в порядок. Что уж говорить о сне, продлившемся более трех суток. Мне было трудно дышать и очень хотелось пить. Я как мог размял тело, поочередно напрягая мышцы, после чего попробовал встать. Сделать этого мне не удалось, как и не удалось вообще хоть немного пошевелиться. Что-то сковывало мои движения. Помню свою первую, совершенно идиотскую мысль: «Я запутался в одеяле». Я снова попробовал встать, и вновь безуспешно.
Начал появляться осознанный страх, а он в свою очередь перерос в удушающий ужас. Я рванулся, но и этого мне сделать не удалось: там, где я застрял, было так тесно, что не получалось даже вдохнуть полной грудью. Мне захотелось закричать, и в этот момент я сделал для себя еще одно неприятное открытие — мои губы были сшиты изнутри аккуратными стежками, а челюсти скреплены специальными скобами. Так поступают с покойниками, чтобы во время траурной церемонии их рот был закрыт…
Но я не мог поверить!
Я сдавленно застонал и, обезумев от ужаса, заколотился сильнее прежнего. Этот страх не описать словами. Выбившись из сил, я заплакал. Рыдания сотрясали мою глотку, но ни единого звука не вырвалось из-за зашитых губ и сцепленных челюстей. Я беспомощно царапал руками деревянную крышку, слабо стучал, старался разорвать ногтями нежный шелк обивки и плакал, плакал навзрыд, как не плакал никогда в жизни. Я сходил с ума и вертелся в своей ловушке уже не как разумный человек, а как жук, которого злые дети поместили в спичечную коробку. Не было у меня уже ни души, ни мозга, а был только страх.
Сейчас я припоминаю, что в один из моментов либо потерял сознание, либо уснул, либо настолько потерял разум, что попросту перестал воспринимать реальность. Так или иначе, но я очнулся. Очнулся и… пережил все заново.
Так хотелось верить, что все произошедшее ни что иное, как страшный сон! И я поверил… И верил! Верил даже тогда, когда вновь почувствовал нитки и метал во рту, верил, когда снова не смог пошевелиться, когда втянул ноздрями отвратительный запах сырой земли, когда водил окоченевшими руками по оббитой шелком крышке гроба… Сколько я так метался, не знаю, но потом на меня напала апатия. Настолько сильная, что я просто замер, прикрыл глаза и почти перестал дышать. В тот миг я осознал, какое же это счастье просто пить, есть, дышать, быть с не зашитым ртом, сгибать ноги в коленях. Как мне хотелось согнуть ноги! Это просто поразительно, когда ты не имеешь возможности просто ощупать свое тело и не знаешь, что творится с твоими ногами. Минута сменяется минутой. Поверьте, одна минута под землей — это вечность. За минуту в обычной жизни всегда что-то меняется: падает лист с дерева, проезжает машина, облако закрывает собой весеннее солнце. Под землей за минуту не меняется ничего. Каждый миг тебя буквально рвет на части от ужаса и безысходности. Капля за каплей разум и все то, что есть в тебе человеческого, уходят прочь. Навсегда. Ты перестаешь быть человеком, ты не животное, не птица и не ящерица. Ты — гигантская, гипертрофированная амеба, огромный гриб, не живой и не мертвый, никакой. Годы будут сменяться годами, поколения – поколениями. Люди будут жить, умирать, воевать, покупать, торговать, праздновать… а ты будешь лежать здесь. Всегда. В этом же самом костюме, в этой смиренной позе, сначала живой, а потом мертвый. Только это изменится в какую-то минуту.
В жизни бывает много трудных и сложных ситуаций. Человек может оказаться посреди пылающего дома, в трюме терпящего крушение корабля, в падающем самолете. Все эти и другие подобные ситуации объединяет одно — ты надеешься. Надеешься, что пожар потушат, спасательное судно подоспеет вовремя, а пилот в последний момент ухитрится выровнять самолет. Даже обреченные люди перед гибелью имеют роскошь тешить себя надеждой. Кроме тех, кто оказался в ситуации, схожей с моей. Здесь надежды нет. Тебя похоронили, закопали осознанно, попрощавшись навечно, и не имея причин выкопать тебя обратно. Это ужасно.
Итак, я продолжал лежать. Паника сжирала меня изнутри, но я не мог выплеснуть ее ни криком, ни ударом кулака, ни чем бы то ни было еще. Голова работала просто отвратительно, не порождая ни слов, ни связных мыслей. Их заменили мутные, нечеткие образы и чувства, одно хуже другого. Медленно, но неуклонно я впадал в бред. Сейчас можно было бы высчитать в точности, сколько клеток мозга я потерял за время своего захоронения от недостатка кислорода. Только это ни к чему.
Миновал час, а может быть и десять часов. Я все глубже уходил в себя, обливался потом и слезами, скулил и продолжал бесцельно водить руками по тесным стенкам собственного склепа.
Минута. Еще минута. Еще минута. Минута. В очередной раз очнувшись от бредового состояния, я обнаруживаю в руках некий предмет. Из-за холода и многих других факторов, я почти утратил чувство осязания. Много времени ушло на то, чтобы понять, что это такое, но когда я понимал… Не объяснить. Появилась та надежда обреченного, само право Надеяться, о котором я говорил выше.
Это был сотовый телефон.
Я вспомнил приложение к своему завещанию, нечто вроде последнего волеизъявления, где как раз говорилось о сотовом телефоне. Господи, как я был благодарен своей жене за то, что она не забыла о моей маленькой просьбе! Голова просветлела, радость вырывалась наружу новыми порциями рыданий и нетерпеливым мычанием. Некоторое время ушло на то, чтобы просто включить телефон. Сделать это окоченевшими руками оказалось непросто, но я справился. Он приветливо завибрировал и впервые за целую вечность я увидел свет, зеленый, до боли яркий, но такой родной и приятный! Теперь секунды понеслись для меня с бешенной скоростью. Я почти ощущал, как время со свистом проносится мимо. Долго, очень долго я вглядывался в экран. Что он там пишет? Пудовый валун упал на мою грудь, когда я, наконец, разобрал надпись.
В телефоне не было SIM-карты…
«Это невозможно»,- подумал я. Но проклятый телефон считал иначе. Я принялся обшаривать карманы, но ничего там не обнаружил. От слез перед глазами все плыло. Наконец, я догадался вытереть глаза платком, что находился в моем нагрудном кармане и, используя свет дисплея, как фонарик, методично обшарил все доступное моему взору пространство. Я чуть не разорвал свои губы радостным восклицанием, когда обнаружил SIM-карту, неприметно заткнутой за правый лацкан пиджака. Там же находился листок с записанным PIN-кодом.
Тем временем, положение мое становилось все более плачевным. Меня нещадно клонило в сон от недостатка кислорода, а от нестерпимого холода тело немело все сильнее и сильнее. Но я не мог сдаться сейчас.
Мне пришлось выключить телефон, чтобы вставить в него карту. О! Я проработал хирургом больше тридцати лет и по долгу профессии обладаю прекрасной моторикой рук, но еще никогда я не сталкивался с задачей более сложной, чем эта! Руки не слушались команд, подаваемых ослабленным мозгом, чертова симка постоянно выпадала и ее приходилось искать на ощупь, разные посторонние, совсем ненужные мысли мешали сосредоточиться на главной цели. Чего я только не передумал за это время! А что, если на SIM-карте нет денег? А если телефон не поймает связь из-под земли? А вдруг супруга неправильно записала PIN? А если еще что-то, чего я не предусмотрел?! Но чудо случилось, и вот, спустя еще одну вечность, в моей руке снова вибрирует телефон, а тьму разгоняет зеленый свет экрана. Индикатор, отвечающий за уровень сигнала, показывает, что звонить можно, но не мешало бы и выбраться на более открытую местность. Я тоже так считаю.
Рука машинально набрала номер приемного отделения моей родной больницы. Я знал, что трубку возьмет либо невероятно толстая и стервозная Энид, вечно теряющая свои очки и мазь от герпеса, либо старая дева Джесика, готовая сутками пить травяной чай и раскладывать пасьянсы на истертых и до невозможности засаленных картах. И ту, и другую я готов был сейчас же расцеловать.
Некоторое время в трубке звучали длинные гудки, после чего послышался грубый голос Энид. Сердце екнуло от радости, слезы снова заструились по щекам, грозя обезвоживанием или, как минимум, небольшим потопом. И я кричу от радости и, едва сдерживаясь от переполняющих чувств, объясняю Энн, что произошла чудовищная ошибка и я жив, но… ничего этого нет. Я лишь невнятно мычу, потому что рот мой склеен, зашит и скреплен железными скобами.
Энид еще несколько раз повторяет «Алло! Я вас слушаю», после чего кладет трубку. Я роняю телефон и теряю сознание. Очнувшись вновь, я с трудом припоминаю все случившееся. Голова буквально раскалывается от боли. Воздуха остается все меньше и меньше, и счет уже идет на минуты. Когда я «распаковывал» свой рот, когда вырывал с мясом нитки и отдирал от десен скобы, сознание покидало меня не меньше десяти раз. Под конец я находился не в сознании даже, а в полусознании, ничего не соображая и не понимая, кто я, где я и что со мной. Все силы, умственные, моральные и физические были направлены теперь на одно единственное действие — телефонный звонок.
Тот разговор смутно припоминается мне. Знаете, как давно забытый эпизод из детского сна. Энид сначала не поверила мне, сказав, что если это шутка, то очень глупая. Потом она, кажется, положила трубку. Я позвонил снова, и вновь она не поверила. Мне пришлось напрячься и выудить из головы несколько воспоминаний, связанных только с нами. Надо отдать должное девице: убедившись, что это действительно я, она не упала в обморок и не растерялась. Она что-то быстро заговорила в трубку, но я уже не мог разобрать ее слов. Звуки, образы перед глазами, чувства, страхи, мысли, все слилось для меня в одно единое нечто, и я окончательно отключился.

Меня успели спасти…
Не стану рассказывать, как долго я и все мои родные приходили в себя после случившегося. Это скучно и, на мой взгляд, довольно занудно. Все эти курсы реабилитации, психологическая помощь, разыгравшиеся на фоне произошедшего фобии и страхи. Это все детали, которые, при необходимости, Вы сможете додумать и сами. Пора завершать.
Я долго и много думал и раньше над тем, как жестока бывает жизнь. Мы все боимся смерти, а зря. Смерть неотвратима, прямолинейна и честна. А жизнь нет. Жизнь дает несчетное число плохих вариантов. Она глумлива и беспощадна ко всем без исключения. Рано или поздно жизнь подкинет тебе такой сюрприз, что и глазам своим не поверишь. Смерть в этом отношении более гуманна…
Сейчас я думаю об этом каждый день. Спросите, о чем я? А вот о чем. Во время моего рассказа, у Вас могли возникнуть вопросы: почему врач, осматривавший мое «тело», так легко зафиксировал смерть? В связи с чем медики решили не проводить вскрытие? Как так получилось, что уже на следующий день после моей «смерти» все было готово к церемонии? И, наконец, откуда у 52-х летнего мужчины взялось подробное завещание, да еще и с приложением в виде последнего волеизъявления? Так, будто все готовились к моей кончине.
Дело в том, что все, в том числе и я сам, действительно готовились к похоронам. За три месяца до описанного мною происшествия, доктора поставили мне неутешительный диагноз — рак легких 4 стадии. Как правило, люди с таким диагнозом не вытягивают и полугода, так что это не диагноз, а приговор. Вот так…
Я не хочу кого-либо разжалобить, но представьте, каково мне теперь? Чудесное спасение?.. Побывать в могиле и выбраться оттуда лишь для того, чтобы через месяц-другой снова вернуться обратно. Это ли не доказательство гадкой натуры всеми нами любимой Жизни? Я доживаю свой век и не перестаю удивляться. Кого я мог настолько сильно разозлить на небесах, что надо мной сыграли столько злую шутку? Это страшно, удивительно и нелепо, но, в первую очередь, это чертовски обидно. Последние дни моего существования превратились в какой-то дьявольский анекдот, над которым можно лишь посмеяться, да и то сквозь слезы. И я смеюсь, потому что больше мне ничего не остается.
И последнее. Недавно я посетил свою первую могилу. Я попросил, чтобы ее оставили, вместе с надгробной плитой, где все еще выбиты мое имя и дата смерти. Знаете, любезный друг, если ее не тронут, то я наверное буду единственным человеком во всей Великобритании, у которого не одна, а сразу две могилы! И это еще одна шутка из моего предсмертного анекдота.
Вот так. На этом я закончу. Желаю Вам всего хорошего Читать полностью…

Будучи еще мелким школёнком, я жил в Мордовии, в Саранске. Когда наступали каникулы, то мы с отцом и старшим братом выезжали вглубь республики — туда, где цивилизации вообще почти что не было. И вот однажды зимой поехали мы к отцовскому другу на две недели. Деревенька, где жил дядя Гена (так звали папиного друга), располагалась очень отчуждённо, до ближайшего населённого пункта там километров тридцать. По ночам, коль выйдешь на крыльцо, очень крипово было наблюдать вот эти вот просторы, которые начинались сразу за границей деревни.
Ну, я немного отвлёкся. У дяди Гены был сын Сашка, примерно моего возраста, и мы с ним очень сдружились (что для меня было нехарактерно — в школе я ни с кем особо не общался). Целыми днями бегали по просёлку, кидались снежками, катались на санках, по вечерам смотрели телевизор и рассказывали друг другу разные небылицы. Рядом с деревней был овраг, куда мы катались на санках. Скажу вам, не сравнить это с «цивилизованными» снежными горками в три-четыре метра высотой. В общем, скучно не было.
Однажды, когда уже смеркалось, и мы, наигравшись в этом овраге, возвращались домой, я заметил в отдалении чёрное пятно на снегу. Подходить ближе не стал, так как протопка туда не вела, а ноги замочить не хотелось; да и особого значения этому не придал — мало ли, кто-то костёр разжигал, или теплотрасса выходит близко к земле (лол, какая теплотрасса может быть в таком месте?). На следующее утро, разбуженный отцом и успевший позавтракать, я нигде не нашёл пса Малыша, который жил у нас во дворе. Малыш любил порезвиться и пару раз убегал на улицу, когда на часах была полночь, но спать всё равно возвращался во двор. Мне стало немного не по себе, когда я краем уха поймал разговор дяди Гены и какой-то бабки: оказывается, кроме Малыша пропал и местный пьяница, шатавшийся по всей деревушке и иногда выклянчивавший у нас с Сашкой деньги. Безобидный, в общем-то, человек. Я сказал Саше, что, наверное, в деревню наведался «маньяк», который убил и собаку, и алкаша, и что лучше бы нам сидеть дома, но он поднял меня на смех, как и его и мой отцы. Какой здесь может быть убийца? Тут все друг друга знают, а чужеземцу сюда не добраться. Тем не менее, нам сказали, чтобы мы далеко от деревни не уходили, а то мало ли может случиться.
Три последующих дня пролетели без происшествий. Мы с Сашкой, как обычно, проводили всё время вместе, а больше никто не пропадал. И вот в выходной день, с утра пораньше, мы пошли покататься на санках. Втайне от храпящих старших вытащили санки и отправились на тот холмик, откуда всегда и съезжали вниз. Сашка предложил пройти подальше, где мы ещё никогда не были — мол, там спуск круче, и кататься, следовательно, будет веселее. Протопки почти не было, только чьи-то редкие следы, но я согласился, так как Сашка плохого не посоветует. Идти пришлось довольно долго, где-то с километр, но мы всё-таки добрались до этого самого места. И действительно, тот овраг был ещё глубже привычного, и мы со смехом и улюлюканьем промчались в него несколько раз подряд. Потом, когда надоело, я предложил обследовать овраг, который оказался не только глубже, но и обширнее. Ну, обследовать так обследовать. Прошли до середины, и тут я увидел впереди черноту, как несколько дней назад; на этот раз пятно было гораздо больше, чем в тот раз. Надо было сразу повернуть назад и бежать домой, но любопытство всё же пересилило страх. Мы подошли поближе к пятну и оглядели его. Я зачерпнул в ладонь немножко этой странной хрени и вдруг понял, что это снег. Просто чёрный, как бы странно это ни было. Я снял перчатку и потрогал его голой рукой — ничего особенного, тает точно так же, как и белый (и вода, что характерно, тёмной или хотя бы мутной не была — самая обычная бесцветная). У меня страх как рукой сняло, а вот Саша что-то разнервничался. Говорит, давай назад пойдём, мол, родители увидят, что нас нет, и забеспокоятся. Я спросил у него, в чём дело, но он так и не ответил, только продолжил меня торопить. Ладно, идём, тем более, метель началась.
Пропыхтели через весь овраг, уже почти добрались до склона, и тут Сашка меня останавливает. Почему? Ну, тут увидел я, почему, и сердце в пятки ушло. Чёрный снег был теперь и у склона, как будто сдвинулся с места и нас обогнал. Мы прошли вдоль склона, но везде была всё та же странная чернота; до меня начало смутно доходить, что я влип. Как выяснилось после десяти минут блуждания, чёрный снег взял нас в кольцо, не оставив нигде свободных проходов. Правда, у самого склона полоса черноты была наиболее узкой, и Сашка решил рискнуть, перешагнув через неё. С грехом пополам это у него получилось, чёрных участков он не задел и начал карабкаться вверх. Только вот склон в этом месте оказался ну очень уж крутым, и Сашка, оступившись, съехал вниз в считанные секунды — прямиком в черноту. Он провалился в неё с головой, и, что любопытно, поверхность снега осталась такой же ровной, как и была до попадания в него. Я не успел осознать, что случилось, как наружу показались руки и голова Сашки. Он что-то истошно орал, пытаясь за что-нибудь ухватиться; лицо его сильно покраснело, будто бы он пробыл под снегом не менее часа, а глаза лезли из орбит. Саше было холодно и больно. Я попытался ухватить его за руку и вытащить, но я был слабый, Саша — тяжёлый, а подходить к черноте не было желания. И тут Сашку что-то потянуло вниз. Он ещё старался сопротивляться, но чёрная масса начала облеплять его тело, руки, лицо; несколько секунд он торчал над поверхностью снега, похожий на уродливую скульптуру из сажи, а потом его резко дёрнуло, и всё кончилось. Остались только я, метель и эта чёрная дрянь, притворявшаяся снегом. Потом я орал, звал на помощь, пока голос не сел и горло не заболело, но никто так и не пришёл. Я потерял счёт времени, рыдая то ли по исчезнувшему Сашке, то ли по себе, которого тоже скоро может съесть это (существо? вряд ли), и рыдал, пока слёзы не кончились и меня не начало рвать. Чёрный снег с радостью поглотил содержимое моего желудка, но не торопился заняться мной самим; я же пытался засыпать его обычным снегом, коего было в достатке, чтобы можно было перебраться к склону, но чернота с лёгкостью расправлялась с белизной. Не знаю, сколько часов я там пробыл — наверное, не менее четырёх. В конце концов, я почувствовал жуткую усталость. Я забрался на возвышенность, надеясь, что до неё чернота не доберётся, и через несколько минут заснул.
Когда меня разбудили, метель уже кончилась и небо потемнело. Было уже семь часов вечера, когда папа, брат и дядя Гена обнаружили меня, продрогшего, спящим на дне оврага; ясен арафат, чёрный снег к этому моменту исчез, так до меня и не добравшись. Приведя меня домой и отпоив чаем, взрослые расспросили меня по поводу случившегося и, конечно же, поинтересовались, где Сашка. Я не стал врать, рассказал всё как было. Никто из мужчин мне не поверил — они, я полагаю, более склонны были бы поверить в то, что на нас напал «маньяк», который утащил Сашку к себе, дабы насиловать его до скончания веков, а меня оставил замерзать. А вот мама Саши, как я заметил, переменилась в лице уже после первого упоминания мной чёрных пятен на снегу. Когда я закончил рассказ, она ушла к себе в комнату и долго плакала; потом, успокоившись, сказала мне, чтобы в овраг я больше не ходил, и что вообще изначально не надо было разрешать нам там кататься. Сашку, конечно, искали всей деревней; как я потом узнал от папы, искали и весной, когда снег сошёл, но тела так и не нашли. Что там тела — даже одежды. Я этому не удивился, так как своими глазами видел, что моего товарища сожрал чёрный снег, и понимал, что с Малышом и деревенским пьяницей случилось то же самое. Мы уехали домой через два дня и больше в эту деревню не возвращались.
Я долгое время не вспоминал о случившемся. Через три года всё наше семейство переехало жить в Москву, а я поступил в новую школу, где проблем с социализацией уже не возникало. Я даже нашёл себе новых друзей и совсем забыл о Сашке, погибшем в снегу. Только вот на днях, возвращаясь домой из института, я углядел недалеко от обочины дороги неестественно чёрную кляксу, блестящую на солнце и совсем неуместно выглядящую на фоне снежной целины.
Быть может, в тот день, прикоснувшись к черноте, я как-то отметил самого себя и добровольно сделался пунктом в меню НЁХ? Не знаю. Но сегодня утром я увидел чёрное пятно у себя под окнами. Слава богу, что мы живём на пятом этаже.
Похоже, пора снова переезжать. И чем дальше, тем лучше. Читать полностью…

Короче, история произошла не со мной и не в моем городе. Город тот назовем N-ском. Историю мне поведала моя хер-знает-сколько-юродная сестра, когда мы прогуливались вечером. Я тогда вместе с матерью приехал в N-ск попроведать родню и на одной из вечерних посиделок с бабушками (а вы представляете насколько это скучно) выпросился на прогулку с сестрой Татьяной. Типа город интересно посмотреть, старый кремль и все такое. На самом деле на древности города мне было срать с высокой колокольни, равно как и на прогулку с сестрой, которую я знал едва ли два часа. Просто очень уж хотелось покурить и выпить холодного пивка, не огорчая при этом родственников.
И вот идем мы, молчим. Смеркается. Разговор по нормальному завязать не удалось. Настроение так себе. Да и каким ему еще быть: Таня молчаливая и некрасивая (никаких задних мыслей, анон); городишко бедный и убогий, кроме кремля и Волги ничего примечательного; да и вообще эта поездка меня уже порядком утомила. Радует только холодная бутылка в руке и относительная тишина.
Идем мы значит, как вдруг впереди нас вырастает микрорайон, состоящий сплошь из свеженьких новостроек. После пятиэтажного, полудеревянного Мухосранска меня подсознательно туда как магнитом потянуло.
— Идем туда,- говорю я.- Там хоть фонари все на месте, да и почище будет.
Сестра, глядевшая до этого под ноги, остановилась и уставилась на широкую дорогу, ведущую к микрорайону.
— Не,- мотнула она головой.- Не хочется туда.
— Но почему?- воскликнул я.- Погляди, как там уютно! Смотри! Дома новые, магазинчики, даже парк есть и церквушка. Там светло и безлюдно, наконец.
— Да ладно, пойдем домой. Поздно уже, нас потеряют.
Сестра явно отмазывалась.
— Слушай, там твой бывший живет что ли? Или еще что-то в этом духе? Давай пройдемся!
От моей реплики лицо Тани вспыхнуло, если можно так сказать, всеми цветами радуги. Она зло покосилась на меня, развернулась и быстро пошла в обратную сторону. Мысль о скором возвращении в старую часть этой деревни, именуемой \»городом\», навевала уныние.
Я спешно догнал сестру.
— Эй, ну ладно, извини. Я это… лишнего ляпнул.
— Окей,- кивнула она, не меняя курса.
— Объясни хоть, в чем дело?
— Нехороший это район. Вот и все.
Я обернулся, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают.
— Значит ЭТО плохой район, а вот центральная часть, где улицы толком не мели со времен Советского Союза — хороший. Я правильно тебя понял?
— Нет,- Таня замедлила шаг.- Там не район плохой, а само место.
— В каком смысле?
— В прямом. Район стоит на бывшем кладбище. Не древнем, а относительно новом. Понимаешь?
— Оп-па!- хохотнул я.- Немного леденящего ужаса еще никому не помешало, да ведь?
— Я не шучу.
— Да перестань!- отмахнулся я.- Вечер, первые звездочки, гуляешь по городу с приезжим — ну как ему не затереть какую-нибудь страшилку!
— Еще раз говорю, это не шутка.
— Ну, конечно… Не хочешь идти — не иди. Так и скажи. Что я, не пойму что ли?
Таня только махнула рукой. А лицо ее и впрямь было абсолютно серьезным. Да и вообще она меньше всего походила на любительницу шуток и розыгрышей.
— А… А сколько кладбищу было лет?- спросил я после непродолжительной паузы.
— Точно не знаю. Где-то вторая половина прошлого века.
— Двадцатого?
— Да.
— И впрямь не старое,- протянул я, еще раз обернувшись.- Так ведь это… нельзя же.
— Нельзя,- кивнула Таня.- А еще нельзя людей убивать. И воровать нельзя.
— Ну да…
— Парки со скверами возводить на старых захоронениях можно,- добавила Таня.- А если с разрешения санитарно-эпидемиологической службы…
— Понятно, короче,- криво усмехнулся я.- Все мы в России живем.
— Вот-вот.
Некоторое время мы шли молча. Но я не унимался.
— Слушай, будет тебе. Ну стоит райончик на месте кладбища…
— Где, между прочим, твоя прабабка похоронена,- вставила сестра.
— Пусть даже так,- выдавил я из себя, хотя новость была не из приятных.- Но ведь не утянут же нас покойники под землю, в конце-то концов!
— Как знать…
Я остановился посреди дороги.
— Ну хватит уже. О чем ты вообще?
Таня тоже остановилась поодаль от меня.
— Слушай,- проговорила она выдохнув.- Пустует тот район, ясно? На девять домов жителей — человек сто. Да и те в основном пенсионеры, которым деваться некуда.
— Что, все такие же брезгливые, как и ты?
— Брезгливость тут не при чем. А вот лето прошлое надолго всем запомнится.
— Так, так, так, так, так… А сейчас поподробнее.
Я подошел ближе. Нравятся мне такие истории, да Вы и сами могли заметить. После недолгих уговоров, Таня рассказала, что за события происходили прошлым летом в их Богом забытом городишке.
Короче, выстроили этот район на удивление быстро. Сами знаете, как у нас обычно происходит: пока строят, так десять раз еще забросят, потом перекупят, снова поделают и снова кинут, и уже потом с грехом пополам доляпают. Но здесь сработали действительно срок в срок. Построили дома быстро и качественно. Даже чинуши, которые проталкивали постройку микрорайона на бывшем кладбище, брали себе здесь жилье.
Заселили дома, пустили несколько маршрутов общественного транспорта, открыли аптеки, хозтовары, продуктовые магазины, детский сад, школу, даже кинули хреновенький Интернет — словом, живи-поживай. Ну, народ и жил. Юристы и другие \»знатоки\» скажут: да все это фигня и чушь, не делается это так просто! И я буду готов поспорить, что эти умники из крупных городов. Не видели они в моем городе особняка губернатора, что выстроен в паре сотен метров от Центральной площади на территории бывшего Дома искусств. Все возможно.
Так вот. Жил себе этот район, поживал…
И вот, в один из прекрасных летних деньков некая мамаша гуляла со своим дитем Павликом. Дите копалось в песочнице, а мамаша занималась своими делами (уж не знаю какими). И вот Павлик зовет свою маму. Что-то в духе:
— Мам! Ма-а-м! Иди сюда. А чего это?
Мать, разумеется, подходит и, к своему ужасу, обнаруживает, что ее ребенок раскопал в песочнице не что-нибудь, а надгробный памятник. Стремно, не правда ли? Нет, реально, надгробный памятник! Знаете такие советские жестянки, непонятной формы, типа кристалла, с крестиком вместо навершия? И ничего ведь в нем мистического и ужасного не было: просто памятник с выцветшей фотографией какого-то мужчины, который жил-жил, да и помер в какой-то день к нашему всеобщему сожалению.
Мать, естественно, не стала рассказывать сынуле что, да как, и увела его домой. Ну и, разумеется, как могла, присыпала песочком из песочницы эту неприятную находку, а может и еще что.
Хрен бы с ним, всякое бывает. Да, спору нет, не самое приятное, что может произойти во время прогулки с ребенком, но и не топиться же после это, верно?
Да вот только пацаненок-то тот пропал через день. Пропал без вести.
Искали Павлика сначала всем двором, а потом и всем городом. Привлекли милицию, СМИ, организовали отряды поисковиков для прочесывания близлежащих территорий. Все без толку.
— А пока искали,- рассказывала Таня,- стали пропадать другие дети. Один за другим. Почти каждый день и именно в том районе. Стали искать маньяка, но… Но никаких следов. Дети просто пропадали. Можешь представить, какая паника царила тогда во всем городе?
Некоторых детей, правда, находили. Кого в лесу неподалеку, мирно спящими среди папоротника, кого на берегу Волги, а кто-то из них и просто возвращался домой, спустя несколько суток. Все, как один, молчаливые, хмурые и не по-детски серьезные. И все непременно хотели \»уехать отсюда\».
Но многие дети так и оставались в списке пропавших.
Одно за другим на весь город прогремели страшные известия. Пятилетнюю девочку нашли мертвой в канализационном люке. Шестилетний мальчик был найден в подвале собственного дома со свернутой шеей. В гаражном кооперативе было обнаружено тело семилетнего школьника. Дачник обнаружил в собственном погребе задушенного школьника. И так далее.
Искали, само собой, маньяка. Да вот только особого успеха это не принесло: задержанные по подозрению в совершении этих убийств исчислялись десятками, несколько человек (!) получили реальные сроки. Вот только дети продолжали пропадать. Как ни старались детские психологи, ни у одного из уцелевших не удалось получить хоть какие-то описания преступника. Так-то вот.
— Доведенные до отчаяния люди стали разъезжаться кто куда. Кто-то просто покидал район, а кто-то и вовсе уезжал из города.
Но самое интересное то, что первыми свалили семьи тех самых чиновников. Согласитесь, о чем-то это, да и говорит. Тем временем, счет жертв уже шел на десятки. Но самое громкое и, если можно так выразиться, показательное убийство связано не с детьми, а с пожилой женщиной.
— Я не знаю, как ее звали. В новостях и газетах всей этой теме ходу не давали, так что информация передавалась из уст в уста,- Таня поежилась, припоминая события.- Эта была одинокая женщина, пенсионерка. Она тоже получила квартиру в одном из домов того района. И было у нее вполне безобидное и милое увлечение: обустраивать палисадники перед подъездами. Ну, там цветы сажала, оградки устанавливала, кустарники постригала и прочее. И вот в один из дней она как раз занималась своим любимым делом. Для чего-то ей понадобилось выкопать глубокую яму. Она неспешно принялась за дело и в какой-то момент лопата ее уперлась во что-то твердое. Она подумала, что это оставшийся корень от давно выкорчеванного дерева и, что было сил, пнула по лопате, чтобы перерубить его. Лопата легко прошла дальше, и женщина продолжила копать. Правда совсем недолго, потому что через полминуты обнаружила очень неприятную находку — человеческий череп.
— То есть ты хочешь сказать, что она перерубила не корень, а позвоночник у скелета?- сморщился я.
— Ну да, шею. Женщина рассказала о находке соседям, яму закопали, кто-то даже прочел молитву. Самой же садовнице от пережитого стало плохо.
— Она умерла от приступа?
— Нет… Не совсем так,- Таня помолчала, не то, нагнетая атмосферу, не то, подбирая слова.- Она слегла, сердце немного прихватило, давление скакнуло. Вечер с ней провела подруга, живущая по соседству. Потом она ушла спать, ключи оставила себе, чтобы утром проведать больную. Ночь прошла относительно тихо, а вот на следующий день…
— Что?
— На следующий день несчастную женщину нашли в ее собственной кровати с оторванной головой.
— Да ну?- меня аж передернуло.
— Ага. Там все было залито кровью, но, тем не менее, никаких следов опять обнаружить не удалось. Вещи из квартиры не пропали, следов взлома не было, шума никто не слышал, подозрительных и незнакомых личностей не видели. И все в округе точно знали, что и не было никаких личностей. Все знали, с чем нужно связывать этот жуткий случай.
Как ни странно, но именно эта смерть стала особенно резонансной. Народ повалил из этого проклятого района, как крысы с тонущего корабля. Несколько статей все-таки просочилось в прессу, опять же Интернет, тут вообще черта с два разговоры заглушишь. Дело о похищении и гибели детей, насколько известно, не закрыто до сих пор. Район, как уже вам понятно, практически полностью опустел. Народными силами были собраны средства на постройку церкви близ парка, что располагается в самом центре того района. Церковь возвели довольно быстро, меньше чем за год. И, как утверждала Таня, всякая мистика после этого прекратилась. Кстати, среди поступивших на строительство сумм, имелись и такие, которые обычные горожане вряд ли могли себе позволить. Поступали они анонимно, но, думаю, можно предположить, кто были эти люди, и какие такие грешки сповадили их на эту неслыханную щедрость.
— Так нужно было всего лишь возвести церковь? Я так понял?
— Я так не думаю. Все прекратилось скорее из-за того, что люди ушли оттуда.
— Но сейчас ведь все закончилось?
— Да, но многие дети до сих пор не найдены.
Дальше мы шли молча, и уже перед самым домом Таня закончила свой рассказ.
— Прошлой зимой в том районе прорвало водопроводную трубу. Стали раскапывать землю и там обнаружили тело Павлика.
— Того самого, что нашел памятник в песочнице?
— Ну да. Экспертизе, если я не ошибаюсь, не удалось точно установить причину смерти. Никаких физических повреждений обнаружено не было. Скорее всего, мальчик погиб от нехватки кислорода. Нашли его на глубине почти в три метра.
— Проклятье, кто мог закопать еще живого ребенка на такую глубину посреди жилого района?
— Кто-то,- пожала плечами Таня и зашла в подъезд.
Домой мы вернулись в мрачном настроении. Нас уже действительно потеряли, и мы поспешили отправиться по кроватям. Помню, что спал я в ту ночь плохо, ворочался, думал о рассказе Тани. Хотелось немедленно убраться домой, подальше отсюда. Как тем детям, что возвращались из лап неизведанного к своим родителям. Уснуть мне удалось только ближе к утру и, хотите верьте, хотите нет, но приснилась мне моя прабабка. Я ни разу не видел ее, даже на фотографиях, но во сне точно знал, что это она. Старуха стояла в дверях какой-то избы, в которой почему-то не было ни одного окна. Я хотел подойти к ней, зайти к ней в гости, но прабабка ругалась, кричала что-то несвязное, размахивала руками и гнала меня прочь, сердито сжимая кулаки.
Проснулся я в дурном настроении, тяжелые думы не давали покоя и не оставляли меня ни на минуту. Вообще эта история произвела на меня неизгладимое впечатление, особенно этот мой сон.
И уже в поезде, на обратном пути, я понял одну вещь, которая немного меня успокоила: гнала меня прабабка, значит, не хотела, чтобы я был с ней. А ведь всем известно, что нет хуже приметы, чем когда во сне покойники зовут тебя с собой.
На этом все. Желаю Вам всем удачи и благополучия. Читать полностью…

В 2009 году я , моя сестра, папа и мама поехали отдыхать в Турцию. Нам всем очень понравилось, мы и не заметили как пролетели 2 недели. Наш самолет приземлился в Москве поздно ночью, вернувшись домой..не разбирая сумок мы все дружно завалились спать. Часа в 4 ночи нас разбудил шум, грохот соседей. Прислушавшись, мы поняли, что гам доносится с квартиры выше. Ощущения были как будто наверху тягали диван, перестанавливали шкаф, а затем и вовсе работали дрелью. А там жила старенькая бабушка. жила одна т.к сын жил в германии, и лишь изредка присылал ей деньги.
Мы решили, что приехал её сын и они устроили домашние разборки. Спустя пол часа, мой отец не выдержал, и решил подняться к буйным соседям. В квартире тишина, а мы собравшись в зале ждали возвращения папы. Услышали как наверху раздаются стуки и звонки в дверь. Шум прекратился. Папы не было минут 5, и мы решили сходить, проверить. Поднявшись, увидели что папа разговаривает с соседкой(но с другой квартиры, рядом с той где буянили),она бурно рассказывала что-то папе. Соседка рассказала нам, что бабушка из той квартиры на днях умерла, в квартире никого нет лишь только гроб. Сын её прилетит завтра, тогда и состоятся похороны.
Перекрестившись, она достала ключ чтобы убедиться, что квартира пуста. мы зашли, в квартире стояло зловоние. Пройдя в зал, и включив свет мы увидели гроб, и много венков вокруг него. На полу стояла коробка, в ней было несколько бутылок водки. Убедившись что квартира пуста, с ужасным осадком мы вышли из квартиры бабульки. Этой ночью мы так и не выспались..нас мучали рассуждения о тех самых звуках. На следующий день прилетел сын покойной, и прошли похороны. Читать полностью…

Когда мне было лет десять, то мне в руки попала одна интересная книжка. Папа её у кого-то одолжил, чтобы прочитать (чего, кстати, и не сделал), так вот, я сразу же ей заинтересовался, в большей степени из-за того, что мне не давали эту книгу, мол она для взрослых и я ничего не пойму. Само собой, это не отбило интерес, а только прибавило, и я взял эту книжку, когда папа был на работе. Не помню точно, как она называлась, но если мне не изменяет память, то что-то типа \»Мост между двумя мирами\» или как-то так. В книге была уйма непонятных слов, вообще она была какая-то научная, и я терпеливо читал, не понимая ничего, пока вскоре не плюнул на это дело и стал просто листать, в надежде найти картинки. Как ни странно, но картинки я всё-таки нашёл, точнее, это были фотографии. Меня они довольно сильно испугали, так как на них были изображены люди, в плохом качестве, и выглядели довольно страшно. Всё, что я смог понять из сказанного, так это то, что все эти люди были засняты с помощью камеры, направленной на телевизор, и сами они были уже мертвы. Это было что-то вроде общения с мёртвыми. Книга действительно произвела на меня большое впечатление, и всё что я смог из неё понять меня немного испугало.
Прошло некоторое время, мне подарили неплохой цифровой фотоаппарат, а спустя год, лёжа в гостинной с ним в руках, я от нечего делать фотографировал свою комнату. Мне вспомнилась та книга и именно этот эксперимент, где камера должна быть направлена на телевизор. Я опущу все те фрагменты, что помимо этого должны быть подключены какие-то приборы, установлены частоты и прочее, чтобы действительно всё получилось, но какие у меня могли быть приборы, кроме фотоаппарата? Потому, любопытства ради, я включил режим фотогрфирования и направил фотоаппарат на наш старенький телевизор. Само собой, ничего не произошло, но я продолжил ждать, поставив фотоаппарат на подлокотник дивана, а сам улёгся рядом возле него. От скуки я задумался о какой-то ерунде и сколько так пролежал, не помню, но когда я снова вернулся на землю, то заметил, что на экране фотоаппарата, как-будто появилось какое-то лицо, точнее на экране телевизора. Посмотрев на телек не через фотоаппарат, я ничего не увидел. Тоесть лицо было именно видно через фотик и было оно очень смазанным и нечётким. Я отбросил сразу же все мысли о том, что я поймал некий контакт с потусторонним миром и сбросил всё на какой-нибудь глюк, может свечение, а может ещё что. Но вот я не мог объяснить тот факт,что лицо всё более отчётливее проявлялось на экране фотоаппарата. Я завороженно смотрел, убеждая себя, что это просто глюк, возможно, в некотром роде, игра воображения. Лицо было какого-то мужика, так как я отчётливо видел небольшие усы. Вдруг, это лицо медленно стало поворачиваться и устремило взгляд на меня. Именно тогда, я и окончил свой опыт, едва не уронив фотоаппарат, слетел с дивана и побежал прочь из гостинной.
По стандарту всех мистический рассказов напишу, что не знаю что это было, но мне точно не показалось. Можно ли верить в загробную жизнь? Не знаю. Но вот экспериментировать так никому не советую. Читать полностью…

История эта произошла десять лет назад. В моем подъезде жила семья — мама, папа, дочь. Жили дружно, никто ничего плохого про них сказать не мог. Приятно было смотреть на их всегда дружелюбные, улыбающиеся лица. Иногда я ловила завистливые взгляды в их спины.

Но случилось несчастье. Отец с дочерью погибли в автомобильной катастрофе, возвращаясь вечером с дачи домой. Елена — жена и мать — узнала об этом только спустя сутки, потому что осталась на даче досаживать огород. Похороны, поминки… Через месяц её трудно было узнать. Из красивой, молодой, жизнерадостной женщины она превратилась в сухую старушку. Замкнулась в себе и старалась не попадаться никому на глаза из знакомых, видимо устала от постоянных соболезнований. Так бы шло все своим чередом, если бы ни одно \»НО\»…
С опеределенного момента я вдруг стала замечать за ней, что она топчется около подъезда и заходит в него, только с кем-нибудь из соседей… Хотя раньше она этого наоборот избегала.

Как-то раз, вечером, подходя к своему подъезду я заметила Елену, которая делала вид, что она что-то тщательно ищет в своей сумочке. Я подошла к ней и поздоровалась. Завязался ничего незначащий разговорчик. В ходе которого, я заметила её странное поведение.. Разговаривая со мной, она несколько раз резко поворачивала голову, чтобы оглянуться назад и снова улыбалась при этом как-то виновато.. Потом она вплотную, подойдя ко мне, с полуулыбкой на лице тихо спросила:

— А ты взади меня никого больше не видишь?

Я маленько опешила от этого вопроса. Ответила ей, что вроде нет никого там. Тогда она резко засобиралась, подхватила меня под локоть и прямо-таки потащила в подъезд.. (Кстати сказать, она жила на первом этаже.) Также что-то тихо мне бормоча, она ключом быстро открыла дверь и также стремительно захлопнула её перед моим носом.. Я так и не поняла, что она мне говорила.

В течении пары недель (окна моей кухни выходят как раз над подъездным козырьком), я наблюдала как тетя Лена вела себя странно. Она шла по двору, постоянно оглядываясь, странно иногда подпрыгивая и дёргая руками, как-будто кто-то незримый хватал её за локти.
Однажды ночью соседи Елены вызвали полицию, услышав жуткие вопли из её квартиры. Но она так дверь никому и не открыла, сказав, что у неё всё в порядке, просто включила случайно громко телевизор.

Странное поведение Елены стало пересудом у всех наших соседей. На все вопросы она отвечала загадочной улыбкой. Вообщем, в конце-концов все решили, что она двинулась умом после потери любимых ею людей. И перестали обращать на неё пристальное внимание.

Как-то сижду дома. Звонок в дверь. Наш участковый. Спрашивает, давно ли я видела тётю Лену. Подумав, я ответила, что где-то неделю назад. Спустя пару часов я услышала сильный шум с лестничной клетки. Вышла, смотрю — МЧС вскрывает дверь квартиры Елены. Надо сказать, дверь у неё была не из дешёвых. Там же стояли люди из полиции, управдом и главная по подьезду. Я не стала вмешиваться, моё присутствие было бы там лишним, да и из окна кухни мне все-равно было видно, что творится у подъезда.
Долго описывать не буду, но через какое-то время вынесли черный поластиковый мешок. А, и приехала скорая помощь, где потом откачивали нашую старшую по подьезду.

Конечно, мне было любопытно, но поняв, что случилрось самое плохое, я не спешила лезть с вопросами. Позже я узнала вот что.

Тело тёти Лены нашли в ванной, наполненной водой. В самой ванной комнате царил хаос. Пластиковая шторка была просто разорвана, на руках Лены некоторые ногти были просто сорваны и полоски крови уже запеклись на кафельных стенках ванны. В воде плавали вырванные клочья волос с головы тети Лены. Она лежала вниз лицом в воду. Такое впечатление, что её насильно пытались топить, но она всеми неимоверными усилиями пыталась вырваться. Дверь и окна в квартире были заперты изнутри, а ручки на окнах даже были примотаны друг к другу какими-то проволочками, чтобы при открытых ручках нельзя было открыть окно.

Естественно, всё списали на самоубийство… А меня до сих пор не покидает мысль, кого же тетя Лена видела за своей спиной. Наверно, в тот страшный день им все-таки удалось подойти к ней достаточно близко… Читать полностью…

Случай произошёл с моим дедом. Дед у меня бывший летчик морской авиации, коммунист, прошел войну, потому особо не религиозен, скорее атеист, впечатлительностью не страдает. Ну вот как-то в году этак 1948 поехал он с товарищем к его(товарища) родственникам в село. Приехали вечером. Там уже готовились ко сну. А места в доме не хватило. Потому деда положили на топчан в сенях. Ну вот вроде все уснули. И тут дед видит голую девушку, выходящую из дома, направляющуюся к нему. Притом, говорит, что-то в ней было не то, что его насторожило. Подходит к нему и пытается залезть в постель. Он ее отгоняет, она в сумерках исчезает. Он от такого поворота событий идет на улицу закуривает, возвращается — лежит, курит. Смотрит опять она. Сигарета рядом дымится. Он опять встает, идет подышать. И так раз 5. Потом его это достает. Тогда он уходит в сарай и там спит спокойно на сене. Утром рассказ родичам о том, что происходило. Описал девушку. И тут оказалось, что девушка эта — умершая год назад, от какой-то болезни, сестра товарища, спавшая как раз на этом топчане. Притом дед про нее вообще не слышал. Ну а старики сказали тогда — пусти он эту бабу — умер бы от той болезни бы, это болезнь приходила… Читать полностью…

Приехали на место, остановились в другой деревеньке, километров за 7, так как дальше проехать невозможно было. Места интересные, деревень вокруг множество, и существующих, и брошенных, и от которых уже только трава осталась. Но решили именно в ту пойти, как тянуло… Через лесок, по тропе подошли к месту, остановились рядом с небольшим полем возле деревеньки, решили по нему пройтись в начале, тем более, что ветлы и берёзы старые в рядок выстроились, дорогу старую обозначили. Наконец вошли в деревню. Деревенька маленькая, дворов на семь, из домов штук пять осталось, ну и постройки хозяйственные кое-где сохранились. Один из домов заколоченный стоял, явно, что заколотили очень давно, за ним и овинник, и баня сохранились очень хорошо. Ну, думаю, дома и дворы на закуску оставим, а пока вокруг с металлоискателями пройдёмся. Надо заметить, что когда у поля остановились первый раз, где-то в полукилометре от деревни, ребята расчехлять приборы начали(мы втроём были), а я закурил и деревню начал разглядывать. И тут мне показалось, что у крайнего дома (который заколоченный), между ним и баней стоит невысокий человек и на нас смотрит. Я поворачиваюсь к товарищам и сообщаю им об этом. Одному тоже показалось, что там кто-то есть, но не у дома, а у большого дуба, который стоял чуть в стороне. Лодырь ничего не увидел, поэтому предложил нам не засирать ему мозг, а копать начинать.

Так вот, при подходе к деревне появилось ощущение неуютности какое-то, незаметное такое, но назойливое. И чем ближе подходили, тем больше усиливалось это неприятное чувство. Поинтересовался у парней, не испытывают ли они нечто подобное. Оказалось что действительно, в той или иной степени это ощущали все.

Списав это всё на усталость после перехода по плохой тропе, и войдя в деревню, мы начали исследовать местность. Собственно ничего необычного, много мусора бытового, разбитые оклады от икон, черепки от глиняной посуды и так далее. Удивило отсутствие всяких пробок и другой фольги.

Но нормальному поиску постоянно мешало чувство взгляда в спину. Оглядывался раз двадцать, очень неприятно. У парней тоже самое чувство присутствовало, хотя мы разошлись по деревне в разные концы. В общем, решили сделать привал, кофейку горячего глотнуть. В одном из дворов стояла интересная яблоня. Метра 2 в высоту всего, аккуратненькая такая, и вся в яблоках (дело происходило в начале ноября 2008). Вот возле неё и устроили привал. Яблоки были шикарные! сладкие, сочные и совсем не мороженые. Кстати, кабаньих лёжек кругом валом, даже в самой деревне. Причём лёжки довольно свежие.

После этого небольшого привала решили во дворах пройтись, ближе к домам. Вот тут и началось самое интересное. Разошлись по сторонам, начали клюшками помахивать. Друг друга не видим, но есть рации. Тут слышу, Лодырь меня негромко так зовёт, да не стой стороны, где он, по моим предположениям, должен был находиться, а со стороны старого овина. Ну, думаю, нашёл чего-то, поделиться радостью хочет. И только я двинулся в ту сторону, что-то меня дёрнуло выглянуть из двора и посмотреть туда, где, по-моему Лодырь и должен был быть. Каково же было моё удивление, когда он там и оказался! Как вы понимаете, к овину я не пошёл.

Поделился своими наблюдениями с товарищами, Лодырь сказал, что не звал меня, да и рации есть, он бы по ней связался. Третий наш товарищ заметил, что он слышал разговор и какое-то бормотание между домом и баней, но значения не придал, думал это мы с Лодырем там. А мы в другом конце деревни были. Кстати сказать, ощущение взгляда в спину не проходило ни у кого. Честно сказать, не испугались, неприятно просто очень.

В общем, все дружно пришли к мысли, что пора отсюда двинуть, тем более находок толком нет, а в дома уже как-то заходить перехотелось. Двинулись на выход, впереди наш третий товарищ шёл.

Вдруг смотрю, он замер на месте и на заколоченный дом смотрит. Я подошёл к нему, далее примерно такой диалог:

— Серёг, мы когда шли, дверь закрыта была?

— Ну да, закрыта, и доской поперёк заколочена

— Ну так посмотри…

И действительно, дверь приоткрыта, доски поперёк нет. Ну, думаю, может я чего не заметил, хотя помню чётко, закрыта и заколочена, да и товарищ тоже запомнил.

В общем, ускорились на выход, так сказать… И на прощание нам, как заключительный аккорд, звук захлопнувшейся двери, когда мы метров 30 за околицу вышли. Я оглянулся, дверь, прежде приоткрытая, сейчас закрыта. Проверять на месте ли доска, я, как вы понимаете, не стал. Ещё метров через 50 ушло ощущение взгляда в спину. Читать полностью…

Лето в Подмосковье. Солнце светит, жара. Я со своей дачной знакомой отправился с ней за компанию сходить в местный поселковый храм, как раз в церковный праздник. Пошли мы в ближайшую церковь, а это не сколько км. Но дело молодое, за разговорами дошли до храма. Подходя к воротам церкви, замечаем… Странно как то, большой праздник, а народа нет, где все прихожане, у храма нет никого!?

Моя спутница мне говорит ”Иди в храм, войди и спроси, работают они или нет?” Прошёл в большие решетчатые ворота, все видно и просматривается. Моя спутница решила подождать меня на дороге. Направился ко входу в храм, справа от дороги разные могилки стоят и у последней вижу женщину, цветы кладёт и чистит могилку. Прошёл мимо неё на ступеньки и к двери. Закрыто, стук — тишина… Странно, большой церковный праздник, а храм закрыт!?

Спросил у женщины: «Скажите, пожалуйста, а храм сегодня закрыт!?” Она ответила: «Ты что, работает только по большим праздникам, и ты не стучи, а то батюшка ругаться будет. А я вот видишь, милок, могилку свою прибираю…”

Ну, я и пошёл к своей спутнице. Не успел и дойти, как вопрос:
«Ну что узнал, что закрыто?!”
Я и отвечаю: «Женщина сказала, что только по праздникам большим и открыт, а дверь заперта”.
\»Какая женщина?”
\»Как какая?” — Удивился этому вопросу.
\»Ну, у могилки стояла.”
\»Хорош тебе! Я видела, как ты у могилы руками разводил, не выдумывай”.

Я замолчал, да и дело молодое, лето, прекрасная погода. Но когда прощался со своей подругой, я вспомнил про эту женщину у могилы. И эта фраза:
«Я вот, милок, могилку свою прибираю.”
Так и осталось для меня загадкой… Читать полностью…

Моя сестра Светлана с мужем получили новый дом, раньше на месте этого дома было болото, его осушили и построили коттеджи. Как только они заселились, в доме стали происходить странные вещи, ночью на кухне гремела посуда, слышались тяжелые шаги, открывались двери, было такое ощущение, что после 12 ночи оно приходило и становилось полноценным хозяином, а на утро сестра находила на коврах непонятную шерсть, грубую, как у дикого животного, хотя в доме не было никаких животных. Они постепенно привыкли к ночному визитеру, и когда моя сестра первой приходила домой, то звонила в звонок, чтобы это существо ее не пугало. Позвонив в звонок, она слышала, как он убегает, стуча своими копытами. У моей сестры двое детей, и каждый из членов семьи видел его, вот что видела ее старшая дочь… Читать полностью…