Я был не к месту ни в школе, ни в собственном родном доме. Мой отец ненавидел меня, так что однажды он просто собрал свои вещи и оставил мою мать одну воспитывать меня. Только представьте, меня воспитывала женщина, которая с трудом могла дышать одним со мной воздухом. Когда я приходил домой, она отправляла меня наверх в свою комнату, потому что не могла даже смотреть на то, что считала «провалом». Тогда я лежал на кровати, желая оказаться в месте, которое меня не осудит.
Моя жизнь была очень рутинной. Я вставал в 8.30, за 15 минут до начала занятий, съедал ломтик тоста и отправлялся в школу, минуя то место, которое мог называть «домом». Я хотел бы жить в этой роще и любоваться ее красотой. Мне нравилось думать, что деревья делали то же самое, то, что никто другой больше не стал бы делать. Я тратил весь школьный день, вырезая картинки на столах моих «странных фантазий». Было очевидно, что я отличался от других, вопрос был лишь в том, насколько сильно? В 15.00 раздавался звонок, что означало мою свободу. Удовлетворение только от одной мысли, что я могу вернуться в то единственное место, которое делает меня счастливым, заставляло кровь приливать к моему члену, вызывая эрекцию…Я был не к месту ни в школе, ни в собственном родном доме. Мой отец ненавидел меня, так что однажды он просто собрал свои вещи и оставил мою мать одну воспитывать меня. Только представьте, меня воспитывала женщина, которая с трудом могла дышать одним со мной воздухом. Когда я приходил домой, она отправляла меня наверх в свою комнату, потому что не могла даже смотреть на то, что считала «провалом». Тогда я лежал на кровати, желая оказаться в месте, которое меня не осудит.
Моя жизнь была очень рутинной. Я вставал в 8.30, за 15 минут до начала занятий, съедал ломтик тоста и отправлялся в школу, минуя то место, которое мог называть «домом». Я хотел бы жить в этой роще и любоваться ее красотой. Мне нравилось думать, что деревья делали то же самое, то, что никто другой больше не стал бы делать. Я тратил весь школьный день, вырезая картинки на столах моих «странных фантазий». Было очевидно, что я отличался от других, вопрос был лишь в том, насколько сильно? В 15.00 раздавался звонок, что означало мою свободу. Удовлетворение только от одной мысли, что я могу вернуться в то единственное место, которое делает меня счастливым, заставляло кровь приливать к моему члену, вызывая эрекцию.
Многие люди предпочитают избегать леса, окружающую их атмосферу таинственности. Каждое дерево содержало множество историй, что, собственно, и привлекало меня. Я спускался по мощенному булыжником пути, проходил между деревьями, высаженными параллельно к остальным, касался и ощущал их. Казалось, что они отвечали мне; будто обнимали. Я пинал листья, шелест отдавался эхом в моей голове, и, несмотря на то, что у них не было сознания, мое больное воображение превращало этот шорох в крики боли и страданий. Я заходил еще дальше в чащу, кроны деревьев становились все гуще и гуще. Так они защищали меня от этого лживого света, который должен представлять собой счастье, но на самом деле он только злил меня.
Потом я возвращался домой, чтобы получить порцию брани от моей матери, а иногда и хорошую порцию побоев. Должен сказать, как бы странно это не звучало, мне даже нравились эти «сеансы». Боль стала чем-то вроде фетиша. После этого, она отправляла меня в мою комнату, где я дремал и мечтал о моем единственном и истинном месте в жизни.
Иногда моя жизнь шла не тем путем, как обычно. Появлялись вещи, которые полностью изменяли мое расписание. Таким образом, моя жизнь обрела новый облик одним вечером, когда я шел «домой» после школы. Как только я вошел в рощу, следуя по тому же мощеному пути, вдалеке я смог разглядеть два маленьких силуэта, и то, что они делали, ужаснуло меня до глубины души; их проступок не мог быть прощен. Они размахивали корой, которую только что срезали с деревьев. Я увидел старый нож, лежащий на земле. Словно следуя инстинкту, я поднял его. Я должен был защитить мои деревья.
Я подошел к мальчикам на расстояние удара. Вонзив нож ему в затылок, я смотрел, как кровь хлынула вниз по его шее. Его глаза закатились, жизнь покинула его. Остановившись на секунду и взглянув на колотую рану в затылке мальчика, как и ожидалось, я возбудился. Я ощутил, как кровь приливает к моему члену. Я знал, что это был я настоящий, и мне было необходимо принять себя таким. Я вытащил нож из трупа и двинулся ко второму мальчику. Схватив его за шею левой рукой, я вытащил свой член из штанов на «свободу». Я прижал лезвие к его шее и словно начал гладить его. Я смотрел, как кровь льется из его раны, все больше и больше возбуждаясь.
Я стоял над телами, впиваясь глазами в два трупа. Спустя одну или две минуты, я подбежал к раненому дереву и полностью осознал, что они наделали. В бешенстве, я начал вонзать нож в трупы, вызывая брызги крови; капли попадали на мои вещи и адреналин от осознания этого делал меня еще более агрессивным и жестоким. Я снова подошел к дереву и попытался сделать ему приятное в последний раз. Я всунул мой член в маленькую дыру. Я занимался любовью с этим деревом, надеясь, что и оно делает тоже самое.
