Екатеринбург-Хабаровск
Ладно, аноны, так и быть, поделюсь с вами своей историей. Наверное, вы не поверите, да и … бы с вами.
Дело было так. Зимой 2012 года мы с братом, два распиздяя, отправились топтать сапоги. Ушли 11 декабря.
Рассказ мой не про армейку, так что опущу подробности и сразу скажу, что в ноябре следущего года, когда до заветного дембеля было уже рукой подать, нас совершенно внезапно отправили сопровождать 16 ракет, едущих поездом в какие-то ебеня под Хабаровском.
Служили мы в Екатеринбурге. Кто не знает — до Хабаровска оттуда то-ли 6, то-ли 7,5 тысяч километров.
Ехали товарным поездом, и вот тут надо сказать, что едет он ну просто пиздец как медленно. К слову, добирались до хабаровска мы аж 30 дней.
Поезд имел паскудную привычку останавливаться по ночам в каких-нибудь лютых пердях. Ну, например, посреди леса, километров за 200 до ближайшего жилья.
Да, аноны, столько крипоты разом я еще не встречал.
Итак, история перва.
Стояли мы в лесу, вроде где-то около Омска (ну, тоесть километров 200 до него было). Зима, на улице холодно, вагон-теплушка, в котором мы двигались от холода нихуя не защищает, а значит, приходиться топить печку-буржуйку. А чтоб её топить нужны дрова. Поперек вагона стоит деревянная перегородка — с одной стороны наша каморка, с другой — остальной вагон. Двери вагона ясное дело открыты, чтобы, значит, среагировать быстро, если какой-нибудь дебилоид решит на своём горбу ракету унести. Бодрствовало нас тогда двое — я и Ванёк, отличный такой парень из Коми. Ванёк был спокойным сельским парнем — работящий, в чертовщину не верит, темноты и хуеты не боится. Дрова мы с ним рубили по-очереди, чтоб не подцепить на морозе простуду, или, не дай боже пневмак. Так вот. Сижу я, значит, в каморке, попиваю чаек, курю, думаю о доме, бабах и гражданской жизни. А Ванёк за стенкой дрова ебошит, размеренно, бодро. Слышу, притих он там чего-то. Ну я его окликнул, мол, эхей, Ванька, как ты там.
И тут этот самый ванек залетает в каморку, дверь на шпингалет закрывает, подпирает полешком тут же отлетает от неё и замирает, занеся топор обеими руками.
А лицо у него белое, как, блять, мой холодильник. И глаза, сука, круглые и большие.
Тут мне, честно говоря, не по себе стало, жутковато, но, думаю, может там волк или еще какой животное.
Подхожу я к товарищу своему, потолкал в плечо. \»Чё, говорю, случилось?\»
Он на меня смотрит глазищщами своими, палец к губам подносит, тихо, мол, и на дверь показывает.
Ну я затих, прислушался. И чуть не насрал в штаны.
Ребята, я вам клянусь, я услышал тихое детское пение.
В дверь никто не ломился, не было слышно ни шагов, ничего. Только гул огня в буржуйке и, блять, тонкий детский голосок, который пел какую-то невразумительную хуйню.
Так мы простояли, наверное, минут 20-30. Ванёк с топором, я со штык ножом, в полной тишине, не сводя взгляда с двери. До тех пор, пока поезд не уехал к собачьим хуям с того места.
Ну а потом мы с фонарями обшарили весь вагон и не нашли ничего. А Иван рассказал, что когда рубил дрова услышал что-то вроде тех звуков, которые издают бульдоги, когда дышат. Потом прислушался, различил пение и съебал. Это была первая из моих армейских крипот. Об остальных расскажу позже.
[править] История армейская. Вторая.
Все тот же маршрут Екатеринбург-Хабаровск, все те же действующие лица.
В этот раз застряли мы под Иркутском, не доехали до него каких-то километров 80.
Просто встали. Вдалеке даже деревня виднелась какая-то и дорога.
Так вот, простояли мы там аж двое суток.
В первую ночь все было спокойно. Ну стоим да стоим, зато тихо, не трясет, поспать можно спокойно.
Но один из нас все равно постоянно на улице, с автоматом заряженым, со штык-ножом, вышагивает вдоль вагонов, хуи пинает да в носу ковыряет.
Так круглые сутки, каждые два часа караульный меняется.
Первая ночь прошла без особых напрягов, хотя, помня прошлый случай, все равно было неуютно ходить вдоль леса, а потому я пристегивал штык нож к автомату, надеясь, что в случае чего хоть покоцаю гадину. Вообще тогда очень качественно получалось отгонять страх, как следует разозлившись на всех и вся. Ходишь себе такой весь безбашенный солдафон с автоматом, нервы, глаза горят, нервы аж звенят немного. Но вообще спокойно было. Только меня всю смену доебывал дятел, который, сука, стучал по дереву напротив нашего вагона. Утром мне Ванька, правда сказал, что дятлы по ночам спят, а не деревья пидорасят, ну да хуй с ним, может, этот с заебами был.
А вот на вторую ночь случилось говно не приятное ни разу. Под вечер нас начало доставать, что мы просто так стоим хер пойми где и к дембелю че-то не стремимся. Вот тогда я и пошел к локомотиву, чтобы, значит, у машинистов спросить, хули мы тут встали и когда поедем. А машинисты стоят на улице и языки чешут.
И я, пока шел к ним услышал обрывочек фразы одного из них:
\»..а он от меня в кусты! И главное, вроде как шаги не звериные, но человека не видно.\»
Мне интересно стало, че ж они за байки друг другу травят. Спросил. Лучше бы не спрашивал, честное слово.
\»Да, — говорит,- пошел я в кусты поссать, а от меня кто-то в лес из тех кустов ломанулся. Вроде туловище видел, на зверя не похож, да и поступь не та. Я ж охотник, я бы узнал.\»
Тут мне, хлопцы, опять не по себе стало. Ну, потрепались мы с ними еще немного. В ходе беседы стало ясно, что ночью точно не уедем, а вот днем — может быть.
Так вот, аноны, в эту ночь я не только штык-нож примкнул, а и с предохранителя снял, и думал патрон дослать, но не стал, опасался пизды выхватить.
Зря, короче говоря опасался.
Первую смену стоял я с 20-00 до 22-00. Ну, там, конечно, зимой уже темно в это время, но еще по-божески как-то, не слишком ссыкотно. А вот Вторя смена моя пришлась на 2 часа ночи.
Первые пол-часа я отходил как обычно — злой, нервный и веселый слегка. Никак из головы не лезла история про НЁХ в кустах, но я от себя эти мысли гнал. Мало-ли, может, подъебнуть солдатика решили.
И вот, вернулся я с обхода состава к нашему вагону,с Ванькой попиздели, он в каморку пошел, а я к лесу повернулся.
В кустах стояло что-то человекообразное. Худой торс, длинные руки и ноги, большие глаза, большой рот. Эта ебота просто стояла и смотрела на меня, ребята. А я на неё. Я не знаю, как я не обоссался, наверное потому, что отлил 20 минут назад. Не знаю, как долго мы простояли, но тогда я понял смысл фразы \»мне показалось, что прошла вечность\».
Краем уха я слышал голос Вани, вроде он меня звал, я так и не понял. А потом меня кто-то затащил в вагон, прям, блять, за шиворот затащил.
Когда я оказался в вагоне, я первым делом наставил на это автомат, а потом понял что происходит.
А уже потом восстановил хронологию событий.
Ваня меня потерял и решил посмотреть, где я.
Увидел эту еботу, метнулся в каморку, за автоматом. На таких вот стоянках, когда город еще далеко, но караульный снаружи со стволом бродит, мы ящик оружейный не запирали, смысла не было. Так вот, Иван взял ствол и они с лейтехой ломанулись наружу. Пока Ваня держал это говно на прицеле, лейтенант затащил меня в вагон. Вот так мы стояли там с ними, втроём целясь в хуергу.
А потом оно просто ушло.
Самое смешное — никто так и не зарядил автомат, не дослал патрон в патронник, Ванёк вообще не сообразил, что автомат на предохранителе стрелять не способен.
Да, ребята, я понимаю, что это звучит не то чтобы неправдоподобно, а как полнейший бред и толстота, особенно та часть, где мы с автоматами. Но так оно и было. Сейчас я и сам помню это как смутный сон, большую часть времени. Но вот когда начинаю вспоминать — вся та ночь словно заново перед глазами проносится, вспоминаю и запахи и звуки и все-все-все.
Вот и конец второй истории.
[править]
Ну, вот я и рассказал две самые страшные истории из той поездки.
Остальная крипота была мелкая, недокучливая, да и не такая срашная.
Вот, например, лешего мы видели все, да не по разу.
Первый раз я его встретил в предрассветное время, тоже где-то в лесах.
Я тогда вышел из вагона, чтоб проверить, все ли печати на месте, иду вдоль состава, смотрю, метрах в 30 от меня человечек, ебаны в рот, маленький, мне, ну, чуть выше пояса, наверное.
Пока я охуевал да промаргивался и тер глаза, он куда-то оче шустро съебался.
А мой брат, который вышел из каморки в вагон за дровами клялся, что видел,как какая-то ебань с длинными ногами выпрыгивает из вагона на ходу. Ну хуй знает, может, проглючило.
