Шестнадцатилетний Джейкоб с детства привык к рассказам своего деда о его юности на далеком уэльском острове, в приюте для странных детей: о чудовищах с тройными языками, о невидимом мальчике, о летающей девочке… Единственным побочным эффектом этих выдумок были ночные кошмары, мучившие подростка. Но однажды кошмар ворвался в его жизнь, убив деда наяву…

В txt —

В html —

Между тем я узнала от других пассажиров, что произошло. Ночью, пока все спали, наш вагон отцепили от остального состава и отогнали на запасные пути, что, в общем, было очевидным. В толпе оказался и проводник вагона. Выглядел он как типичный выходец из Средней Азии и на плохом русском пытался успокоить пассажиров, которые, впрочем, не сильно переживали, однако о причинах остановки он ничего не говорил.

— Не знаю. Не знаю, скоро поедем. Скоро поедем. Все хорошо.

Постояв вместе со всеми некоторое время, я решила вернуться в купе. Когда я забиралась по лестнице в вагон, то с удивлением заметила, как сильно он запылился. Я села на свое место и стала смотреть в окно. Стекло покрывал толстый слой пыли и мелкие царапины. Наверное, пыль нанесло ветром из степи. Вскоре в купе вернулись мои попутчики, остальные пассажиры также разошлись по своим местам и только проводник остался снаружи, ходил вдоль вагона, осматривая его и чему-то улыбаясь.

Во сне прошли день, ночь, и наступило новое утро. Я снова была в том вагоне одна. Выйдя наружу, где, как и вчера, толпились пассажиры, я обратила внимание, насколько шаткой и скрипучей стала железная лестница. Пассажиры шумно обсуждали исчезновение нескольких человек. Чей-то муж, чья-то сестра, чей-то друг, чья-то дочь, чей-то отец — всего пять человек пропало за прошедшую ночь. Местность вокруг вагона была уже неоднократно осмотрена. Люди уверяли, что никаких следов пропавших они не нашли. Проводник с хитрой улыбкой говорил, что понятия не имеет, куда могли подеваться пропавшие, но пообещал, что на ночь запрет входные двери. Ему никто не верил. В толпе я нашла своих соседей по купе, с ними все было в порядке. Я попросила их будить меня, когда они соберутся выходить из вагона в следующий раз. Мне не хотелось оставаться там одной.

Люди еще некоторое время возмущались произошедшим, требовали от проводника объяснений, просили его связаться по радио с ближайшей станцией или хотя бы объяснить, где мы сейчас находимся, но тот лишь улыбался и говорил, что ничего не знает.

— Поезд поехал другая дорога. Отцепил вагон. Не знаю. Скоро поедем. Другая дорога — не знаю, где мы. Все хорошо.

Так ничего и не добившись, вечером все разошлись по своим местам. Зайдя в купе, я увидела, что мои руки испачканы ржавчиной. Я держалась за поручни, когда вылезала и забиралась в вагон, но утром мои руки были чистыми. Поручни проржавели за один день.

Следующей ночью я не спала. С первыми лучами солнца я вышла в коридор и стала ждать. Мои соседи тоже не спали, но остались в купе. Я видела их, а они меня. Вскоре из других купе в коридор стали выходить пассажиры. Появился и проводник, он открыл двери в тамбур, которые действительно запирал на ночь. Некоторые люди пошли на улицу, другие вернулись на свои места. Я осталась в коридоре. Несмотря на царившее вокруг оживление и шум, из двух купе так никто и не вышел. Я сказала об этом проводнику, но он отмахнулся от меня. Это заметили другие. Вместе мы открыли двери и увидели абсолютно пустые купе. Людей не было ни на верхних полках, ни в багажных отделениях. Не было никаких следов, они просто исчезли. Исчезло еще пять человек.

Мы окружили проводника и потребовали от него объяснений. Мы дали понять, что не шутим. Несколько мужчин избили его, но так ничего и не добились. Проводник плакал, клялся и божился, что ничего не знает. В вагоне было несколько детей разного возраста. Мальчик лет шести ехал вместе со своей бабушкой. Несмотря на нависшее напряжение, казалось, что ни мальчик, ни его бабушка не понимали, что происходит. Они с безмятежным видом подходили к пассажирам, мальчик тянул их за рукав, разговаривал и что-то показывал им, а потом его одергивала бабушка и они шли дальше. Краска на нашем вагоне облупилась, обнажив ржавый метал. Стекла в окнах помутнели и покрылись царапинами. Рельсы запасного пути заносило песком, а главный путь и вовсе исчез. Я не знала, замечал ли это кто-то кроме меня.

Вечером, сидя в купе, мы решили дежурить парами. Мы пытались как-то организовать дежурства и с другими пассажирами, но никто никому не доверял. Все предпочли просто запираться на ночь, но с двумя соседними купе мы договорились, что будем стучать друг другу в стену каждые полчаса, что бы знать, что все в порядке.

Я дежурила первой. Со мной дежурил мужчина. Он был одним из тех, кто избивал проводника. Мы сидели в напряженном молчании, лишь стук каждые полчаса разрывал плотную тишину. За окнами была кромешная тьма, смотреть туда не хотелось. Отдежурив, мы разбудили остальных. Я была вымотана и почти сразу заснула. Во сне я слышала стук и знала, что пока все нормально.

Проснулась я от того, что кто-то громкого барабанил в дверь купе и кричал. Я была одна в купе. За оконным стеклом метались тени, с улицы кто-то пытался заглянуть внутрь. Я открыла дверь и на меня набросились с расспросами о пропавших людях. Я сказала, что спала последние несколько часов и ничего не знаю. Оказывается, последний час наше купе не отвечало на стук, а последние полчаса они пытались выяснить, что случилось, но дверь была заперта, а окна занавешены. Мои попутчики пропали. Также выяснилось, что пропало еще несколько человек, в том числе и проводник.

В этот день никто не выходил на улицу. Все сидели в своих купе и напряженно вглядывались в соседей. Я же осталась одна. Меня испугала прошедшая ночь, но еще больше пугала предстоящая. Я прошлась по вагону, просилась в другие купе, где еще оставались люди, но меня никто не пустил. Мне не доверяли. Никто никому не доверял. Я выбралась из вагона, спрыгнув на землю — последние ступеньки лестницы уже превратились в труху — и наступать на них я не рискнула. Я стояла у проржавевшего насквозь вагона и вглядывалась в степь. Сверху давило тяжелое осеннее небо. Казалось, что в мире больше ничего не осталось. Ко мне подошел мальчик со своей бабушкой. Он требовательно подергал меня за рукав, а его бабушка стояла рядом и снисходительно улыбалась.

— Что ты хочешь, малыш?

— Тетя, купите себе день жизни? Хотите? — мальчик протянул мне листок, разлинованный по времени, на подобии ежедневника: 9:00, 10:00 и так далее до 21 часа. В другой руке он держал блокнотик, из которого, очевидно, и вырвал этот листок.

— Сколько он стоит? — спросила я.

— Сегодня — сто рублей.

— Простите его, ребенок играет просто… — бабушка протянула руки, что бы увести малыша, но я остановила её.

— Нет-нет, постойте. Я куплю. Вот сто рублей.

Мальчик забрал у меня деньги, потом молча и старательно нацарапал что–то огрызком карандаша на своем листочке, который и протянул мне.

— Вот! Держите! Теперь сработает.

— Спасибо.

Я аккуратно сложила листок и убрала его в карман, провожая взглядом эту странную пару. Они прошли вдоль вагона, мальчик махал руками и что-то оживленно рассказывал своей бабушке, подбирал камешки с земли, рассматривал их и кидал прочь. Потом они не без труда забрались в вагон, а я постояла еще немного и вернулась в свое купе.

Для меня ночь прошла спокойно. Утром обнаружилась пропажа еще нескольких человек. В большинстве купе теперь оставалось всего по 2-3 человека. Одиночек вроде меня тоже прибавилось. Все вышли на улицу и пытались решить, что делать дальше. Мужчины спорили и ругались, женщины плакали. В изрядно поредевшей толпе я высматривала мальчика и его бабушку.

— Привет! Я хочу купить у тебя еще один день. Сколько это стоит?

— Сегодня сто пятьдесят, но для вас можно и за сто!

— Почему так?

— Сегодня вам ничего не грозит.

— Откуда ты знаешь?

— Ну знаю… Просто.

— Я куплю, вот 150 рублей.

— Как хотите, тетя.

Мальчик достал свой заметно похудевший блокнотик и вырвал из него листок. Потом начертил на нем что-то карандашом и протянул мне. Он уже собрался идти дальше, но я остановила его.

— Ты всем продаешь такие листки?

— Продаю всем! А предлагаю только кому надо. Вчера было надо вам.

— А откуда ты знаешь, кому «надо»?

— Просто знаю.

— Малыш, а что будет, когда твой блокнот закончится?

— Не знаю, — мальчик пожал плечами с самым беспечным видом.

— Ты знаешь, что тут происходит?

— Не знаю… Забирают нас просто. Ладно, тетя, мне пора! А то бабушка потеряет…

Он ушел, а я осталась разглядывать листок, который он мне дал. Люди вокруг меня волновались, они собирались оставить вагон и уходить, но не могли решить в какую сторону двигаться. Холмы, поросшие выгоревшей травой, обступали нас со всех сторон. Серое небо стремительно темнело. В конце концов наступил вечер, и было решено продолжить обсуждение завтра. Все потянулись ко входам в вагон.

Неожиданно раздался скрежет металла и испуганные крики. Окончательно проржавевшая лестница не выдержала веса очередного пассажира и развалилась прямо под ним. Мужчина, забиравшийся в вагон, упал и довольно сильно поранился. Его перебинтовали и затащили внутрь, как и всех остальных. Я забиралась последней и видела, что рельс уже совсем не осталось. Колесные тележки вагона глубоко увязли в сухой степной земле. Кое-где сквозь трухлявый металл уже пробивалась рыжеватая трава. Внутри дела обстояли не лучше. Отделочные панели разрушались, покрывались плесенью. Обивка сидений протерлась, пол прогибался под ногами, все скрипело и шаталось.

Ко мне в купе зашла девушка и молодой мужчина. Они также остались одни и думали, что провести ночь вместе будет безопаснее. Я не возражала.

— К вам подходил этот мальчик с блокнотом? — спросила девушка.

— Подходил, — ответил мужчина.

— И что? Вы купили себе день жизни?

— Конечно же нет! А Вы купили?

— Да.

— Перестаньте! Это же просто смешно! Ребенок играет, а Вы…

— Пожалуйста, сделайте для меня кое-что, — обратилась я к мужчине, протягивая ему приобретенный сегодня листик, — сохраните это у себя до утра.

— Вы серьезно? Ну, если Вам от этого будет легче…

Мужчина забрал у меня листок и сунул его в карман. Мы еще немного поговорили, и я не заметила, как заснула.

Разбудил меня грохот и звон разбившегося стекла. Я открыла глаза и увидела, что оконная рама нашего купе развалилась, а стекло выпало наружу. Над холмами уже брезжил рассвет. В его свете я увидела девушку. Она сидела на полке, забившись глубоко в угол, и смотрела на меня безумными глазам. Молодого мужчины нигде не было. На полке, где он сидел, я нашла свой листок.

Девушка была напугана и не реагировала на мои вопросы. Я оставила её и вышла в коридор. Ковровая дорожка уже давно истлела, и теперь в полу были сквозные дыры, через которые тянулись стебли травы. Осторожно пройдя по коридору, я вышла из вагона. Нас осталось не больше дюжины. Все были напуганы и растеряны. В центре стоял мужчина и говорил, что мы должны уходить. В руках он держал ружье. Остальные слушали его. Я искала глазами мальчика с блокнотом, но не находила. Страх медленно охватывал меня. Вдруг где-то совсем рядом раздался пронзительный звонок. Все вокруг с недоумением уставились на меня. Я невольно попятилась назад. Звонок звенел где-то совсем рядом, буквально у меня над ухом. В растерянности я посмотрела по сторонам, стала ощупывать себя и поняла, что это звонит мой будильник. Он, словно рыболовный крючок, зацепил мое сознание, стремительно вытягивая его в реальность. Мне пора было просыпаться. Испытывая непонятную смесь ужаса и облегчения, я в последний раз оглянулась по сторонам. Будильник требовательно звенел, и за мгновение до того, как открыть глаза, я увидела мальчика. Он держал в руках пустую обложку своего блокнотика и смотрел на меня глазами, полными слез. Солнечный свет ослепил меня. Люди, ржавый остов вагона в холмистой степи, осеннее небо растаяли, уступая новому утру, но оставили после себя ощущение неудовлетворенности, недосказанности. Никогда больше я не видела этот сон.

Это воспоминание я бережно храню уже много лет. Я никогда и ни с кем не обсуждала его, и, пожалуй, никогда по настоящему не задумывалась, что оно может означать. Это мое глубоко личное переживание и я даже не буду пытаться объяснить, чем оно для меня является.

А еще я никогда не думала, что запишу этот сон. Но иногда в жизни что-то меняется. Иногда это просто путешествие. И сейчас я еду в своем купе навстречу чему-то новому и пишу этот текст. За окном проносится привычный пейзаж — пожелтевшие после жаркого лета леса и неказистые деревни подступают к самым рельсам, зажимая их, навевая приятную грусть и тоску. Наш поезд мчится на юго-восток, и к вечеру мы вырвемся в степь, по которой будем ехать всю ночь.

Конечно, все это не причина делиться самым сокровенным. Но час назад ко мне в купе зашел мальчик лет семи. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что знакомы. Он протянул мне блокнотик и уже хотел что-то сказать, но тут в купе вошла его бабушка. Она извинилась и увела своего внука. Они были уже коридоре, когда до меня донеслась последняя её фраза: «Подожди, малыш, еще рано».

Это не дежавю, не фатализм. Я не помню начала моего сна, и я не смогла узнать, чем он закончился. Я рассматриваю своих попутчиков, и думаю о том, что ждет нас через несколько часов. Странно, сейчас я не испытываю ни волнения, ни страха, но у меня есть дурное предчувствие насчет этой поездки.

Скачать историю:

Вдохните.
Наберите как можно больше воздуха.
Эта история занимает ровно столько времени, насколько вы можете задержать дыхание, и еще чуть-чуть. Так что слушайте как можно скорее.
Один мой друг, когда ему было 13 лет, услышал о пеггинге . Пеггинг это парня трахают в задницу искуственным членом. По слухам, если стимулировать простату достаточно сильно, можно добиться множества ярких оргазмов без помощи рук. В возрасте 13 лет этот друг был маленьким сексуальным маньяком. Он вечно новые пути получения очередного оргазма. Он идет в супермаркет, чтобы купить морковь и вазелин. Чтобы провести небольшое независимое расследование. Тогда он вдруг представляет себе, как все это будет выглядеть у кассы в супермаркете, одинокая морковь и баночка вазелина на подвижной ленте кассы. И все смотрят. Все понимают, что парень решил подарить себе замечательный вечер.
Итак, мой друг покупает молоко и яйца и сахар и морковь, все ингредиенты для морковного пирога. И вазелин.
Как будто дома он собрался засунуть себе в задницу морковный пирог.
Дома он вырезает грубоватый морковный член. Он обмазывает его вазелином и усердно засовывает его себе в задницу. Ничего не происходит. Никакого оргазма. Ничего не происходит кроме того, что задница болит.
Тут его мать зовет его ужинать. Иди сюда, пора есть, говорит она.
Он вытаскивает морковь из задницы и прячет скользкую, грязную морковь под кроватью среди грязного белья.
Поужинав, он идет за морковью, но ее там нет. Пока он ужинал, мать забрала его грязное белье, чтобы постирать. Она не могла не заметить морковь, тщательно оструганную кухонным ножом, белстящую от смазки, вонючую.
Следующие месяцы этот мой друг живет как под черной тучей. Он ожидает выяснения отношений. Но этого не происходит. Никогда. Даже когда он вырос, эта морковь незримо нависала над каждым рожденственским ужином, над каждым семейным праздником. Каждая пасха, когда его собственные дети, внуки его родителей, ищут спрятанные пасхальные яйца, эта морковь нависает нд ними всеми.
Слишком отвратительно, чтобы иметь название.

{PAGEBREAK}

У французов есть выражение: эффект лестницы . По-французски Esprit d Escalier, эспри д эскалье. Оно относится к моменту, когда ты находишь правильный ответ, но уже поздно. Например, на вечеринке тебя кто-то оскорбляет. Ты должен как-то ответить. Когда на тебя все смотрит, когда на тебя это давит, ты говоришь что-то неубедительное. Но ведь потом ты уходишь с вечеринки.
И именно в тот момент, когда начинаешь спускаться по лестнице вдруг о, чудо. Тебе приходит в голову идеальный ответ. И это окончательное унижение.
Вот что такое эффект лестницы
Проблема в том, что даже у французов нет названий для некоторых глупостей, которые мы делаем под влиянием момента. Все эти наши глупые, отчаянные действия и поступки.
Некоторые поступки слишком низки, чтобы иметь название. Слижком низки, чтобы их обсуждать.
Сейчас многие детские психологи и педагоги говорят, большая часть подростковых самоубийств происходит в результате онанизма, когда подросток придушивает себя для остроты ощущений. Приходят родители и находят ребенка в стенном шкафе в своей спальне с полотенцем, привязанным к перекладине для вешалок. Мертвого. С мертвой спермой повсюду. Конечно, родители прибираются. Надевают на труп штаны. Стараются сделать так, чтобы это выглядело лучше. Стараются, по крайней мере. Обычное несчастное подростковое самоубийство.
Другой мой школьный друг, у него брат служил в военном флоте, этот брат рассказал, что парни на Ближнем Востоке занимаются онанизмом совсем не так, как мы. Брат служил в какой-то верблюжьей стране, где на рынках продавалось нечто, похожее на причудливый нож для открывания писем. Тонкий стержень из бронзы или серебра, длиной примерно с ладонь с шариком на конце и красивой резной рукояткой, как у кинжала. Этот брат-моряк рассказал, как после того, как член встанет, арабы втыкают этот стержень себе в член на всю длину. Потом они дрочат, пока стержень внутри, и от этого лдучше кончают. Сильнее.
А еще этот брат ездит по всему миру, и присылает французские фразы. Русские фразы. Полезные подсказки.
После этого в один прекрасный день мой друг не приходит в школу. Вечером он звонит и просит меня получать его домашнии работы, пару недель. Потому что он в больнице.
Он в одной комнате со стариками, которым режут кишки. Он рассказывает, что в палате только один телевизор. Что его личное пространство огорожено всего лишь занавеской. Что родители к нему не приходят. По телефону он рассказывает, что родители готовы убить старшего брата, который служит в военном флоте.
По телефону этот пацан мне рассказывает, что накануне он лишь немного выпил. Что валялся на кровати в своей комнате. Что он зажег свечку и лениво просматривал старые порножурналы, собираясь подрочить. Это после того, как он прочитал письмо брата. С тем полезным способым приемом онанизма. Пацан оглядывается в поисках чего-нибудь, что можно использовать для этой цели. Шариковая ручка слишком толстая. Карандаш тоже слишком толстый к тому же грубый. На свечке потек воска тонкий, гладий стержень из воска, который вполне мог бы подойти. Пацан ногтем отковыривает длинный тонкий столбик воскаи трет между ладонями. Длинный и тонкий и гладкий.
Пьяный и возбужденный, он вставляет восковый стержень себе в перец, все глубже и глубже в канал. Часть стержня остается торчать снаружи, и он начинает.
Даже сейчас он говорит, что арабы чертовски умные ребята. Они придумали совсем другой онанизм. Парень лежит на спине, и все получается так круто, что он забывает про воск. Ему остается дернуть всего один раз, чтобы кончить, когда оказывается, что воск больше не торчит наружу.
Этот тонкий восковый сержень, он провалился внутрь. Совсем внутрь, до конца. Так глубоко, что он не может его нащупать даже в самом начале канала.
Из кухни мать зовет его ужинать. Иди сюда, сейчас же говорит она. Этот парень с воском и парень с морковью совсем не похожи друг на друга, но мы все живем примерно одинаково.
И после ужина у парня начинает болеть живот. Это воск, и он решает, что воск все равно растает и выйдет вместе с мочой. Теперь у него болит еще и спина. Болят почки. Он не может распрямиться.
Все это он рассказывает по телефону с больничной койки, вдалеке слышится звук гонга и рев толпы. Спортивный матч.
Рентген показывает правду, что-то тонкое и длинное, согнутое вдвое в его мочевом пузыре. Эта длинная, тонкая буква V собирает на себе все минералы из его мочи. Она становится толще и грубее, покрывается кристаллами кальция, болтается туда-сюда, царапая нежную оболочку мочевого пузыря, не давая моче выйти наружу. Его почки перегружены. То немногое, что вытекает из его члена красное от крови.
Стоит парень я его семья, и смотрят на черно-белый снимок, рядом доктор и медсестры, и буква V сияет белым светом у всех на виду, и ему приходится сказать правду. О том, как кончают арабы. О чем ему написал старший брат, который служит на военном флоте.
Прямо сейчас, по телефону, он начинает плакать.
Родители заплатили за операцию деньгами, отложенными на его образование в колледже. Одна глупость, и он уже никогда не станет юристом.
Вещи внутри тебя. Ты внутри вещей. Свечка в члене или твоя голова в петле мы знали, что верный способ нажить себе геморы.
Мои геморы начались из-за жемчужного ныряния , как я это называл я дрочил под водой, на одном дыхании, сидя на дне родительского бассейна в самой глубокой его части. Вдохнув воздуха, я быстро нырял и стягивал с ебя плавки. Обычно я сидел на дне в течение двух, трех, четырех минут.
Только из-за своего онанизма я удивительным образом развил способности своих легких. Если я оставался один, когда весь дом оставался в моем распоряжении, я обычно занимался этим весь день. И после того, как я выкачивал из себя эту штуку, сперму она болталась в воде большими жирными, молочно-белыми комками.
После этого снова было ныряние, чтобы собрать эти комки и вытереть их о полотенце. Поэтому я и называл это жемчужным нырянием. Даже хотя вода была хлорированная, я не мог не беспокоиться о сестре. Или, упаси боже, о маме.
Это был мой самый большой в жизни страх: моя сестра-девтсвенница думает что она просто толстеет, а потом рожает двухголового ребенка-олигофрена. И обе головы вылитый я. Я, отец и одновременно дядя.
Но обычно с тобй случается совсем не то, о чем ты беспокоишься.
Лучшим моментом жемчужного ныряния было сливное отверстие бассейна с фильтром и насосом для откачивания воды. Самый кайф был в том, чтобы стащить с себя трусы и сесть на него.

{PAGEBREAK}

Как говорят французы разве хоть кому-то не нравится, когда его задницу вылизывают? Однако иногда ты просто онанирующий подросток и вдруг хоп! и тебе уже никогда не стать юристом.
Однажды я сижу на дне бассейна, и надо мной волнистое водяное небо, восемь футов светло-голубой воды над моей головой. В мире царит тишина, за исключением пульса в моих ушах. Мои желтые полосатые плавки обмотаны вокруг шеи на всякий случай: вдург заглянет сосед, знакомый или, например, физрук, желающий поинтересоваться почему я пропустил футбольную тренировку. Стабильное сосущее течение сливного отверстия ласкает мою кожу и я верчу своей костлявой бледной задницей, чтобы поймать это ощущение.
У меня еще достаточно воздуха в легких, и рука сжимает член. Родители на работе, а сестра на занятиях балетной школы. До прихода предков остается еще несколько часов. Моя рука приближает и приближает оргазм. Я останавливаюсь, вынириваю, чтобы вдохнуть воздуха, и ныряю обратно, чтобы продолжить.
Я делаю это снова и снова.
Возможно, поэтому девушки так любят сидеть у тебя на лице. Ощущение всасывания как минет, который инкогда не кончается. Когда мой член стоит, а вода облизывают мою задницу, мне не нужен воздух. С оглушающим сердцебиением в ушах, я остаюсь под водой до тех пор, пока перед глазами не появляетя рой маленьких ярких звездочек. Я выпрямляю ноги, обратной сторой коленей касаюсь беттоного дна бассейна. Пальцы на руках и ногах уже посинели и сморщились от долгого пребывания в воде.
И тут я позволяю этому случиться. В воде появляются большие белые комки. Жемчужины.
Теперь мне нужен воздух. Но когда я пытаюсь оттолкнуться от дна, я не могу. Я не могу подогнуть под себя ноги. Моя задница застряла.
Врачи скорой помощи могут рассказать, что каждый год около 150 человек застревает подобным образом, присосавшись к насосу, откачивающему воду из бассейна. Или насос не отпускает их задницы или затягивает их длинные волосы, и они захлебываются. Большинство этих случаев происходит в Флориде.
Никто об этом не говорит. Даже французы не говорят о некоторых вещах.
Извернув ноги, мне удается согнуть ее в колене и опереться в дно, я наполовину встаю и чувствую, как что-то тянет меня за анус. Подсунув по себя вторую ногу, я отталкиваюсь от дна. Я свободно болтаюсь и лягаюсь в воде, не задевая бетона, но и не всплываю.
Брыкаясь изо всех сил, гребя обоими руками, я на полпути к воздуху, но болтаюсь на одном и том же месте. Стук сердца в ушах становится громче и чаще.
Я изворачиваюсь и оглядываюсь, сквозь мириады ярких звездочек в глазах, но то что я вижу, не поддается пониманию. Какая-то толстая веревка, синевато бледная, с прожилками, тянется от сливного отверстия к моей заднице и не отпускает меня. Из некоторых прожилок сочится кровь, алая кровь, которая на глубине кажется черной, она струками появляется из маленьких разрывов в бледной коже этой змеи. Эти струки постепенно расторяются в воде; а внутри змеи, под ее тонкой белесой кожей, виднеются комки наполовину переваренной еды.
Тогда я начинаю понимать. Какое-то жуткое морское чудовище, морская змея, тварь, ни разу не видевшая солнечного света, пряталась в канализации и поджидала момента, чтобы вцепиться мне в задницу.
Я начинаю лягать и пинать эту змею, ее скользкую резиновую кожу с этими венами, и мне кажется, что я сумел вытянуть ее из сливного отверстия еще немного. Теперь она длиной примерно с мою ногу, но все равно крепко держится за мой анус. Я пинаю еще, и поднимаюсь на дюйм, на дюйм ближе к поверхности. Хотя я чувствую, что змея все еще держится за мою дырку, я еще на дюйм ближе к спасению.
Внутри змеи виднеются кусочки кукурузы и орехов. Виднеется продолговатая оранжевая капсула. Это какой-то мультивитамин, из тех, что дает мне папа, чтобы я набрал мышечную массу. Чтобы я попал в футбольную команду и получал дополнительную стипендию. Капсула с обогащенным железом и аминокислотами.
Я вижу эту таблетку, которая должна спасти мою жизнь.
Это не змея. Это мой кишечник, моя прямая кишка, которая вывалилась из меня. То, что врачи называют выпадением прямой кишки . Мои кишки затянуло в сливное отверстие.
Врачи скорой помощи могут рассказать вам, что насос для откачки воды из бассейна пропускает через себя 80 галлонов воды в минуту. Что по весу равняется 400 фунтам. Большая проблема кроется в том, что концы внутри нас соединены, и твой анус это дальний конец твоего рта. Если я позволю, и насос будет продолжать откачивать воду вытягивать из меня внутренности он в конце концов засосет и мой язык. Представьте себе, что вы высрали из себя 400 фунтов, и вы поймете, что это все равно что тебя вывернули наизнанку.
Могу вас обрадовать тем, что кишки не чувствуют боли. По крайней мере не так, как наша кожа. То, что мы перевариваем, врачи называют фекальными массами. В верхней части кишки я вижу жидкую массу, в которой плавают зерна кукурузы, арахиз и кругляши зеленого горошка.
И вот вокруг меня плавает весь этот суп из крови и кукурузы, дерьма и спермы и арахиса. Причем даже когда из меня вытягиваются мои кишки, и я держусь за то, что осталось, даже тогда мое главное желание хоть как-нибудь натянуть плавки.
Не дай Бог предки увидят мой член.
Одной рукой я сжимаю свою кишку в кулаке, другой сдергиваю свои желтые полосатые плавки с шеи. Но натянуть их все равно невозможно.
Если вы хотите знать, как ваши кишки выглядят на ощупь, купите презерватив, сделанный из бараньих кишок [ 1 ]. Возьмите его, раскатайте. Наполните его арахисовым маслом. Обмажьте его вазелином и потискайте под водой. Потом, попытайтесь разорвать его. Напополам. Он слишком прочный и эластичный. Он такой скользкий, что за него невозможно как следует ухватиться.
Презерватив из бараньих кишок это тот же старый добрый кишечник человека.
Вы видите, к чему я веду.
Стоит отпустить на секунду и у меня больше нет кишок.
Стоит поплыть наверх, к воздуху и у меня больше нет кишок.
Стоит отказаться плыть наверх и я утопленник.
Это выбор умереть сейчас или на минуту позже, чем сейчас.
Мои предки вернутся с работы и найдут большой голый эмбрион, скрюченный и сдувшийся. Плавающий в мутной воде бассейна на заднем дворе. Сроднившийся с бассейном через пуповину запутанных кишок и вен. Полная противоположность парню, случайно удавившемуся во время онанизма в стенном шкафу. И это их ребенок, которого они привезли из роддома 13 лет назад. Ребенок, который, как они надеядись, должен был попасть в футбольную команду и получать дополнительную стипендию и получить степень магистра. Ребенок, который заботился бы о них, когда они состарятся. Все их надежды и мечты. В бассейне, голый и мертвый. И вокруг него большие молочно-белые комья спермы.
Может, так. А может, мои предки найдут меня, завернутого в окровавленное полотенце, свалившегося без сознания на пути к телефону с рваными ошметками кишок, болтающимися из-под желтых полосатых плавок.
То, о чем не говорят даже французы.
Старший брат в военно-морском флоте научил нас одной хорошей пословице. Русской пословице. Пословица о том, что мы, американцы, называем это мне нужно, как дырка в голове . Русские говорят: Мне это нужно, как зубы в заднице .
Mnye etoh nadoh kahk zoobee v zadnetze. [ 2 ]
Эти истории про то, как попавшие в капкан звери отгрызают себе ногу. Что же, любой койот расскажет вам, что пара минут боли чертовски круче смерти.
Черт, даже если ты русский, иногда может наступить момент, когда ты захочешь иметь зубы в том самом месте.
А если их нет, тебе приходится сделать вот что извернуться. Ты цепляешь локтем себя за коленку и тянешь свою ногу к лицу. Ты грызешь и кусаешь собственную задницу. У тебя кончился воздух, и ты отгрызешь все, что угодно, чтобы вдохнуть его еще раз.
Об этом не разговаривают с девушкой на первом свидании. По крайней мере, если на прощание ты надеешься ее поцеловать.
Если я скажу вам, каково это было на вкус, вы бы никогда больше не стали бы есть кальмаров и осьминогов, никогда.
Трудно сказать, что показалось мои предкам более омерзительным как я попал в ловушку или как я из нее вырвался. Когда меня выписали из больницы, мама сказала: Сынок, ты не знал, что творил. Ты был в шоке . А потом она научилась варить яйца без скорлупы яйцо разбивается в кипящую соленую воду. [ 3 ]
Интересно, все эти люди они меня жалели или испытывали отвращение?
Я хочу это знать так же, как я хочу иметь зубы в своей заднице.
Сейчас люди постоянно говорят мне, что я слишком худой. Когда меня приглашают на ужин я отказываюсь приготовленное ими жаркое, они удивляются и начинают нервничать. Жареное мясо меня убивает. Запеченная ветчина. Любая еда, которую нельзя переварить за пару часов, выходит из меня как еда. Тушеная фасоль, кусочки рыбы. Я встаю с унитаза и там они валяются. Как были.
После радикальной операции по укорачиванию кишечника, переваривать мясо становится немного трудно. У большинства из вас пять футов кишечника. Я счастлив иметь свои шесть дюймов. Так что я так и не получил футбольную стипендию. Никогда не стал магистром каких-либо наук. Оба моих друга пацан со свечкой и пацан с морковью они оба выросли, вышли в люди, но я так и не прибавил ни одного фунта с тех пор, как мне исполнилось 13.
Другая проблема была в том, что предкам пришлось выложить огромные деньги за тот самый бассейн. В конце концов папа сказал водопроводчику, что это была собака. Наша собака свалилась в бассейн и утонула. Труп затянуло в сливное отверстие. Даже когда водопроводчик разобрал насос и выудил из него бледную резиноподобную кишку, водянистый кусок кишечника с большой оранжевой витаминной таблеткой внутри, даже тогда мой папа сказал эта чертова безмозглая собака .
Даже из окна своей комнаты я слышал, как папа сказал: Эту собаку нельзя было оставить без присмотра ни на секунду .
А потом у сестры была задержка месячных.
Даже после того, как в бассейне сменили воду, даже после того, мы продали дом и переехали, после аборта сестры, даже тогда мои предки ни разу этого не упоминали.
Никогда. Это наша невидимая морковь.
А вы. Вы можете теперь сделать полный вдох.
Я и до сих пор не могу.
1 В США продаются презервативы, сделанные из кишок животных, хотя их надежность считается гораздо ниже обычных. (Примечание переводчика)
2 Русская пословица передана латиницей в точности так, как в оригинале. (Примечание переводчика)
3 Вареное яйцо без скорлупы (poached egg, по-русски яйцо-пашот ) известно в европейской кухне, но почти неизвестно в русской кухне, поэтому я кратко уточнил в тексте, что это такое. Соленая вода доводится до кипения и размешивается так, чтобы получился водоворот. Туда разбивается яйцо (можно два или три), как на сковородку, когда делается глазунья. Через минуту вода сливается через сито. В результате получается очень нежное, легко перевариваемое блюда. (Примечание переводчика)

Водитель автобуса затормозил, подъезжая к остановке.
Женя устало поднялась с места и пристроилась у задней двери, держась за поручень. В открытую форточку ворвался холодный сквозняк. Не весна, а сплошное недоразумение.
Сквозь забрызганные стекла был виден квартал – однотипные восьмиэтажки, такие же серые и угрюмые, как нынешний апрель. За свои двадцать два года Женя так и не привыкла к этому ландшафту – хуже того, он раздражал ее всё сильнее. А в последние дни ей просто не хотелось возвращаться домой. Ей было страшно. Путь, который она проделывала в двух направлениях – утром и вечером – лежал через две детских площадки, мимо расселенного одноподъездного дома, вдоль безобразно разросшихся кустов. По утрам еще ничего – Женя не успевала проснуться настолько, чтобы на нее подействовала гнетущая атмосфера. И то… казалось, что ночующий во дворах кошмар медленно расползается с первыми лучами рассвета, оставляя не видимые глазом, но осязаемые «седьмым чувством» следы. А вот вечером… вечером было попросту жутко. Что-то приближалось к восьмиэтажкам издалека.
Кошмар возвращался к ночи.
Автобус уже уехал, а Женя всё не решалась войти в квартал. Комкая в ладони магнитную карточку «на одну поездку», она думала о том, что карточка сейчас напоминает лицо Сергея Павлишина, когда он приезжает с работы. Человек он неплохой, но бизнес – не его стихия. Ему бы сидеть в проектном бюро с чертежами, а не крутиться по двенадцать часов в сутки, как белка в колесе: налоговая, санинспекция, клиенты, сотрудники, «крыша»… Вот что бывает, если жертвуешь собой во благо семьи. Вернее, во благо двоих детей – с женой Павлишин развёлся несколько лет назад. Открыл фирму, выворачивается там наизнанку, зато у детей всё есть, даже няня, которая целый день крутится вокруг них не хуже, чем Павлишин со своим бизнесом.
Если ты закончила школу с отличием, но не поступила в институт, потому что места там раскуплены заранее, и заработать на жизнь можно только присматривая за чужими детьми (всё лучше, чем торговать на рынке), что ты будешь делать? Писать жалобы в министерство образования, мэру и президенту заодно? Правильно. Будешь присматривать за детьми. Когда по характеру ты – флегматичная реалистка – твоя психика при этом особо не пострадает.
Почему же весь ее флегматичный реализм мигом улетучивается, стоит только выйти вечером из автобуса?
Женя торопливо шла к дому, безуспешно пытаясь определить природу своего страха. Она ТОЧНО не боялась местных алкашей, хулиганов, агрессивных кавказцев, с недавних пор обосновавшихся по соседству. Местных она почти всех знала с детства, на кавказцев не обращала внимания – после Юрочки и Танечки Павлишиных те были просто пай-мальчиками. Нет, здесь что-то другое… Неясное и необъяснимое, но от этого не менее зловещее.
Как же сегодня холодно на улице.

В маленькой квартире закипающий чайник побулькивает по-особенному уютно.
Женя переоделась в теплый халат и уже предвкушала чашку горячего чая. Она не могла согреться с того момента, как в форточку автобуса задуло сквозняком. По телевизору шла очередная серия «мыльной оперы» — в качестве фона сойдет.
В дверь позвонили, а затем, словно сомневаясь в эффективности звонка, застучали кулаком. Вздрогнув, Женя подошла к двери и заглянула в глазок.
На лестничной площадке виднелась Ксюха Коваленко из соседней квартиры.
Женя, Женюсик, киса-а-а-а! – позвала Ксюха. При этом она приблизилась вплотную к глазку со своей стороны. Стекло сразу же запотело. Ксюха всегда так делала – почему-то ей казалось, что, если говорить в глазок, будет лучше слышно. – Женьк, ну открой, ну дело до тебя есть.

Женя приоткрыла дверь.
Привет, Ксень. Чего хотела?
Котёнок, одолжи старой больной женщине стольник на лекарство, будь умничкой!
С этой просьбой Коваленко являлась к Жене регулярно раз в три-четыре дня. Под «лекарством» подразумевалось, как правило, пиво – других лекарств Ксюха не признавала, разве когда ее принудительно выводили из запоев. Когда Женя еще училась в десятом классе, Ксюха приехала в Москву из Мариуполя и устроилась на работу в ресторан – петь блатные песни. Потом ее выгнали за пьянство, и Ксюха пела теперь в квартире, доводя до белого каления всех жильцов. Источником ее доходов служили бесчисленные мужчины, которых она по очереди селила у себя на неделю-полторы. Мужики попадались разные – кто покупал выпивку с закуской, кто подкидывал Ксюхе денег на шмотки, а один сделал просто космически дорогой подарок – установил ей на кухне электрическую плиту. Правда, Женя, в отличие от подавляющего большинства, проституткой Ксюху не считала – мужской пол был ее страстью, второй по счету (на первом месте – алкоголь).
Видя, что Женя колеблется, Ксюха усилила нажим:
Ну, Женюсечка, ну ладно тебе, ну я отдам – ты ж знаешь!

Женя знала. Не отдаст. Доказано опытом неоднократно.
Экс-певичка дышала таким перегаром, что Женя сама чуть не захмелела. Отделаться тут можно только одним беспроигрышным способом – стольником. Достав из сумочки кошелек, Женя молча вручила Коваленко «пособие».
От спасибочки! – Ксюха схватила купюру и быстро сунула ее в карман. – Добрая ты девочка, Женька, вот шоб у тебя всё было и тебе за это ничего не было! Всё, Ксеня пошла за лекарствами… — Ксюха пошатнулась и уперлась о стену.
Ага, выпей и за моё здоровье тоже.
Женюси-и-и-и-к, — с укоризной протянула Ксюха, сложив губки бантиком. – О, слушай, хотела спросить…
Тысячу взаймы не дам, — быстро сказала Женя.
Да не, я не про то… Женьк, а у тебя чё – мальчик появился? Да такой понтовый еще, как зовут хоть?
Что за мальчик? – Женя нахмурилась.

С «мальчиком» она в последний раз встречалась года полтора назад – не до них.
Ну, эт-та-а, от остановки с тобой шел. Ну, не с тобой, а сзади чуть. Но за тобой. Я еще подумала – опаньки, Женька с ухажером поругалась…
Ксень, глюки у тебя очередные! Мальчика – не было.
Да как не было, он во дворе до сих пор торчит. Тебя, небось, дожидается… Ну ладно, лапуська, пока-пока!

Женя поспешно захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Выключив чайник, подошла к окну, отдернула занавеску и выглянула вниз.
Во дворе, прислонившись к гаражу-«ракушке», стоял незнакомый мужчина. Скрестив на груди мускулистые руки, он бесстрастно смотрел прямо перед собой. Одет он был как-то очень уж по-летнему: широкие клетчатые брюки и кроссовки дополняла рубашка с коротким рукавом. Черты лица скрадывала тень, отбрасываемая козырьком надвинутой на лоб серой кепки.
Женя пожала плечами. Она была точно уверена, что этот человек не шел вместе с ней от остановки. По дороге она несколько раз оборачивалась и никого сзади не видела. Ксюха просто заметила чужого мужика, а всё остальное придумала. Она вообще из тех людей, которые, узнав о наступлении конца света, посвятят этой новости минуту-другую, а потом вернутся к самому актуальному, при этом безбожно фантазируя: кто, когда, с кем и в какой позе.
Луч заходящего солнца скользнул по затененному лицу незнакомца, и его глаза блеснули мраморно-белым. Тихо вскрикнув, девушка попятилась от окна.

…Самый первый страшный сон Женя увидела, когда ей было пять лет. Ей снилось, что она выходит в узкий коридор их квартиры, а в другом его конце – всего-то в четырех шагах! – виднеется фигура в белой простыне. Сначала Женя думает, что это кто-то из родителей решил ее попугать, но по контурам простыни вдруг понимает – она наброшена на безголовое тело. В следующий миг Женю захлестнула волна холодного ужаса – она находится ОДНА дома, и кроме нее здесь только труп без головы в наброшенной на плечи простыне. Девочка проснулась с криком.
Проснулись и родители, и бабушка. Женя плакала навзрыд; мама гладила ее по голове и утешала, говорила, что никакой фигуры в белой простыне не было, но Женя не сомневалась – она БЫЛА, она спряталась на кухне. Лишь когда отец прошелся по квартире, включая везде свет, девочка немного успокоилась.
Мамочка, но если ее не было, почему она мне приснилась? – всхлипывая, спросила Женя.
Понимаешь, милая, сны – это всего лишь сны. То, что ты видишь во сне – это не по-настоящему. На самом деле этого нет. Ты просто устала за день, вот тебе и мерещится всякая бяка. А мы ее прогоним!
Уже прогнали, — подтвердил отец. И только бабушка, сурово поджав губы, изрекла:
Если видишь страшный сон, это значит – где-то рядом происходит что-то страшное.

От этих слов Женя снова расплакалась.
Зачем ты такое говоришь ребенку?! – воскликнула мама.
Она должна знать, — отрезала бабушка. – Пусть она не думает, что сны – не по-настоящему. Пусть поймет это, пока маленькая – потом поздно будет.

Родители тогда здорово ругались на бабушку, но та была непреклонна. Правда, Женя так и не поняла «это» — впрочем, даже став старше, она не всегда понимала, о чем говорит бабушка. Но на следующий день из разговоров родителей она узнала, что ночью, примерно в то самое время, когда она увидела свой кошмар, неподалеку от дома их сосед – сильно пьяный – пересекая железнодорожную насыпь, попал под электричку. Безголовый труп упал по одну сторону насыпи, а голову долго искали в репейнике с другой стороны (соседи перешептывались, что ее так и не нашли).
…Женя готовила ужин для своих подопечных, пытаясь при этом следить за резвящимися вовсю Танечкой и Юрочкой – аттракцион, против которого ее истрепанные нервы возражали чуть ли не в голос. Когда через полчаса появился Павлишин-старший, Женя уже изнемогала от их «невинных» шалостей.
Как у вас тут сегодня, Евгения? – спросил Сергей.
Да нормально вроде… Танюха что-то с утра закапризничала, есть не хотела. Но обедала с аппетитом.
Вот и славно, — судя по всему, мыслями Сергей был еще в офисе. – Ужин вы сделали? Я покормлю их сам. Можете двигать домой, а завтра будет денежка. Я вам, наверное, тысячи две накину, а то совсем вы с нами замучилась…
Да ладно, — вздохнула Женя. – Подумаешь… Хотя, нет, две тысячи – это хорошо. Это приятно. Накидывайте, я не против.
В июне я их на юга повезу, — сообщил Сергей, стягивая с себя пиджак, — отдохнете пару неделек. А к осени у меня вакансия может появиться… черт, придется тогда вам на замену кого-то искать.
Ну, до осени еще далеко, — обнадежила его Женя. – Ладно, спокойной ночи. Поеду домой.
Езжайте. Что-то вы бледная какая сегодня. Не болеете?
Спала плохо, — пробормотала Женя. – Таня, Юрик! Пока-пока! Ведите себя хорошо.
А мы всегда себя хорошо ведем с папой, — отозвалась вредина Танюха.

От станции метро до Жениной остановки автобус едет почти полчаса, а если не повезёт с пробками – то и все сорок минут. Но по мере удаления от метро светофоров всё меньше, а дорога всё свободнее. Пассажиров обычно по пальцам пересчитать можно – будто маршрут проходит через такую глушь, где никто и не живет. Одно хорошо – сидячих мест сколько угодно.
Поставив на колени сумочку, Женя смотрела в окно и пыталась считать повороты, но вскоре мысли ее сами собой вернулись к бабушке. …После того случая родители старались не оставлять Женю с бабушкой одну. Но чем больше старались, тем хуже это у них получалось. Как по закону подлости, оба не вылезали из авралов на работе, и Женя частенько проводила с бабушкой сутки напролет. Бабушку она здорово побаивалась, а мама и папа испытывали, видимо, похожие чувства – во всяком случае, они относились к суровой пожилой женщине довольно насторожено. Ради справедливости надо сказать, что, заполучая в свои руки внучку, бабушка была именно бабушкой – собирала Женю в детский садик, потом – в школу, ворчала, что надо застегиваться и «шею-то, шею шарфом обмотай!». Правда, за пятерки не хвалила, но и за двойки не ругала, лишь однажды обронила вскользь: «Кто не хочет учиться, тот живет недолго, а умирает страшно». Только через несколько лет Женя догадалась, что бабушка, должно быть, имела в виду кого-то из своих знакомых, но в тот момент эта тяжелая фраза возымела магическое действие… к концу четверти Женя получала только «хорошо» и «отлично».
Строго говоря, бабушка сумела привить Жене лучшие качества своего характера: уверенность в собственных силах и готовность справляться с проблемами. Но спокойствие и собранность – не единственное, чем поделилась с ней бабушка.
Однажды, когда она уложила Женю спать, кто-то позвонил в дверь. Была уже ночь; родители за час до этого по очереди сообщили, что остаются на переработку. Услышав звонок, Женя вскочила с постели и бросилась открывать, надеясь, что всё-таки они вернулись. Но до двери добежать не успела: бабушка совершенно бесшумно догнала ее и положила ей руку на плечо. Поднесла палец к губам и сказала:
Тихо.

Женя застыла – глядя на бабушку, на ее сосредоточенное лицо, она вдруг поняла: что-то может случиться. Всё также бесшумно бабушка подошла к двери и прижалась к ней ухом. Звонок не повторился, потом послышались удаляющиеся шаги. Лишь тогда бабушка жестом велела внучке возвращаться в постель, а через пару минут зашла проверить, легла ли та спать.
Бабуль, а кто это был? – дрожащим голосом спросила Женя.
Кто бы это ни был, — сказала бабушка, — запомни раз и навсегда: нельзя открывать дверь тем, кто звонит ночью. Мать с отцом на дежурстве, и тебе это известно. Откроешь – а за дверью…
Кто? – глаза внучки расширились от ужаса, она сразу пожалела, что задала этот вопрос.
Мясорубщик, — коротко ответила бабушка. Секунду-другую она, видимо, решала, стоит ли посвящать внучку в подробности, но потом продолжила. – Он приходит по ночам к тем, кто готов открыть свою дверь чужому. Если его впускают, он съедает хозяев живыми. – Бабушка помолчала еще немного и добавила: — Делает так, чтобы они не могли двигаться, вырезает куски мяса и ест, — Женя уже тихо скулила, зарывшись под одеяло, но бабушка вдруг с несвойственной нежностью коснулась ее плеча. – Обещай мне, что никогда не откроешь дверь Мясорубщику.
Никогда, бабушка, — ответила Женя, не высовываясь из-под одеяла. – Никогда, я тебе обещаю.
Хорошо. А теперь спи.

На следующий день бабушка, не упоминая о ночном визите, потребовала, чтобы отец вызвал мастера – врезать в дверь глазок. Отец выполнил требование, не спрашивая объяснений, но вечером Женя услышала, как он перешептывается с мамой: «Забеспокоилась бабка-то… видать, кто-то ночью приходил»… «Да мало ли, кто тут ночью ходит». Но сейчас, задним числом, Женя понимала – ночное посещение было каким-то странным. Райончик у них довольно маргинальный, в двери здесь ломятся часто: пьяные соседи, местная шпана, не знающая, куда приложить свои силы… Только в том-то всё и дело, что никто к ним в дверь не ломился. Один звонок… безмолвное ожидание… и звук удаляющихся шагов.
Кто же это был и зачем он пришел?
Женя подозревала, что бабушке было известно, КТО и ЗАЧЕМ. Бабушка вообще знала что-то такое, чего не знали другие. Но она никогда не говорила об этом прямо, ограничивалась мрачными намеками и зловещими недомолвками. Она вовсе не была жестокой и не находила удовольствия в том, чтобы запугивать внучку, определив для нее лишь необходимый минимум… некой информации.

Женя так ушла в свои воспоминания, что перестала следить за дорогой. Встряхнув головой, она снова взглянула в окно; сбрасывая скорость, автобус катился вдоль длинного пригорка, возвышавшегося над дорогой. Зимой мальчишки, невзирая на запреты взрослых, катались здесь на санках, и дело не обходилось без двух-трех смертных случаев за сезон. До остановки оставалось метров триста, когда Женя заметила на обочине у подножья склона странно знакомую фигуру.
Фигура осталась далеко сзади, а Женя ощутила, как по коже пробежал озноб. Это был тот самый мужчина в кепке, которого она видела вчера в окно. Что он здесь, черт возьми, забыл?
Может быть, он просто недавно переехал в одну из восьмиэтажек… допустим, снял квартиру? И теперь просто гуляет по окрестностям для вечернего моциона?
Возможно, но маловероятно. В таком случае Ксюха уже должна была знать, кто это такой и как его зовут. Нет. Что-то подсказывало Жене, что мужчина – не местный.
Соскочив с подножки, Женя почти бегом бросилась в квартал. Добравшись до расселенного дома, она остановилась, переводя дыхание. В школе она получала пятерки по физкультуре, но после выпускных экзаменов не тренировалась – времени не хватало. Женя оглянулась – позади на дороге никого не было. Что и неудивительно – даже если мужчина в серой кепке идет сюда, их разделяет почти полкилометра. Уже спокойнее Женя двинулась дальше.
Идя через двор, она миновала стол, за которым компания работяг «забивала козла». На земле валялись пустые бутылки из-под дешевого пива. Один из игроков громко выругался матом; Женя вздрогнула от звука его голоса. «Дьявол, совсем нервы никакие стали!», подумала она. Невольно ей вспомнилось, что, когда бабушка проходила мимо тусующихся с магнитофонами и выпивкой старшеклассников, громкие разговоры и дебильный хохот мигом смолкали, а взгляды опускались к асфальту.
Из подъезда навстречу Жене походкой подгулявшей примадонны выплыла Коваленко.
Привет, — уныло кивнула ей Женя.
Привет, Женькин! – Ксюха изловчилась и чмокнула ее в щеку, чего Женя органически не переваривала, и громким шепотом осведомилась – На пиво есть?
Нет.
Вот никогда у тебя нет на пиво, — возмутилась Ксюха. Вчерашняя субсидия, видимо, успела вылететь у нее из головы.

Задев Женю локтем, она направилась к ларьку. Стирая со щеки вульгарную красную помаду, Женя вошла в подъезд и вызвала лифт.
Неожиданно ей захотелось выкурить пару сигарет. Обычно Женя курила только под настроение, так вот сейчас настроение у нее было как раз то.
Потянув на себя подъездную дверь, девушка натолкнулась на порыв ледяного ветра, растрепавший ее волосы. Пытаясь привести челку в нормальное состояние, Женя, не глядя по сторонам, шагнула на улицу, но тут же остановилась, услышав рядом чьи-то голоса].
Это предупреждение, мелькнула у нее мысль. Вчера было то же самое. Холодный сквозняк в форточку автобуса – а потом появился этот человек. Даже не поворачивая головы, Женя уже заранее знала – неподалеку от нее стоит Ксюха Коваленко. За спиной Ксюхи того, с кем она разговаривает, не видно: Ксюха – барышня в теле. Но если пройти чуть вперед – Женя так и сделала – можно увидеть короткий рукав летней рубашки, клетчатую брючину и…
Вот и лицо. Оно снова в тени – наверное, мужчина специально надвигает так низко свою кепку. Ксюха не замечает Женю, а вот незнакомец слегка подается вбок, бросая взгляд над плечом Коваленко. Он понял, что за ним наблюдают. Глаза его жутко вспыхивают мраморно-белым. «Господи, неужели она ЭТОГО не видит?!» — подумала Женя, быстро отворачиваясь.
Она провела на улице еще целый час, выкурив вместо двух сигарет почти половину пачки. Когда она подходила к подъезду, Ксюхи и ее странного нового знакомого там не было. Но, выходя из лифта, Женя увидела, что дверь Ксюхиной квартиры чуть приоткрыта. Значит, Ксюха там – и, скорее всего, не одна. Видимо, они только что вошли – или, наоборот, собираются уходить. Женя поспешно юркнула к себе, всей душой не желая столкнуться лицом к лицу с незнакомцем в серой кепке. И только заперев замок и накинув цепочку, девушка поняла – он совсем рядом. За стенкой.
И, не исключено, пробудет там всю следующую ночь. Если не дольше.
Потом Ксюхина дверь захлопнулась. Женя заглянула в глазок, но на площадке никого не оказалось. Она прислушалась, но и за стеной было тихо. А ведь обычно, когда Ксюха приводит «гостей», все базары можно слышать, даже заткнув уши. Если она сейчас дома вместе с этим мужиком… то они, похоже, вообще не разговаривают.

{PAGEBREAK}

На следующий день, получив обещанную прибавку к жалованию (дети у Павлишина, конечно, те еще «цветочки жизни», но своё слово он держит железно), Женя решила отметить это событие скромным дружеским ужином сама с собой.
Возле метро она заняла очередь в палатку и прикидывала, что бы ей такого взять к курице гриль… может, бутылочку вина и расслабиться, благо, повод есть? Ночь прошла спокойно, Ксюха, видать, прихватила своего кавалера и подалась в кафе «Балтика». Дети вели себя, как и всегда, паршиво, но они умеют и хуже. Женя уже выискивала глазами магазин с винным отделом, когда сзади ее окликнули:
Женечка, это ты?

Женя обернулась. Она не сразу узнала в немолодой женщине заведующую районной библиотекой – заведением, побившим в последние годы все рекорды непосещаемости. Раньше бабушка частенько заходила туда вместе с Женей, и, пока внучка копошилась у высоких стеллажей, о чем-то негромко разговаривала с этой… Элеонорой Викторовной. Надо думать, они были подругами, хотя Элеонора лет на двадцать моложе. Скорее, знакомыми.
Это я, — кивнула Женя. – Здравствуйте, Элеонора Викторовна.
Как у тебя дела?
Да вроде пока ничего. У вас как?
Так, по-старому. Сижу целый день со своими книжками, небось, уже все забыли, что у нас библиотека есть, — Элеонора грустно улыбнулась. — Ты домой сейчас едешь?
Ага. Премию сегодня получила, вот, думаю, не накрыть ли себе поляну на радостях.

Элеонора переложила из руки в руку пакет.
Может, зайдешь ко мне ненадолго? Чайку попьем, поболтаем… Надо же, сто лет тебя не видела, ты и не изменилась почти.
А что, идея, — легко согласилась Женя. – Мне… я как раз хочу вас кое о чем поспрашивать. Автобус только минут через десять будет, давайте пока купим себе коробку конфет.

Элеонора Викторовна налила в чашки дымящийся чай.
Тебе с сахаром, Женя?
Пожалуй… нет, — отказалась Женя. С таким количеством сладкого недолго всю стройность растерять. Хотя младшие Павлишины и поддерживают ее в тонусе, но всё же злоупотреблять не следует.

Окна библиотекарши выходили во двор; напротив виднелся Женин дом. Во дворе было безлюдно, «забивальщики козла» куда-то ушли.
Так ты хотела со мной о чем-то поговорить? – напомнила Элеонора. В автобусе они общались на отвлеченные темы: цены, погода.

Женя кивнула.
Элеонора Викторовна, а вы хорошо знали мою бабушку?
Ну… ее вообще мало кто знал хорошо, дама она была своеобразная, царствие ей небесное. Просто она считала меня своей подругой и почему-то мне доверяла. Впрочем, я никогда не подводила ее.

Жене показалось, что во дворе возникло какое-то движение, но, когда она посмотрела туда, там по-прежнему никого не было.
Вот как… — сказала Женя, дуя в свою чашку. – Своеобразная? А в чем это выражалось? – и, прежде чем Элеонора успела ответить, выпалила: — Она когда-нибудь рассказывала вам о… Мясорубщике?

Элеонора сложила руки под подбородком и некоторое время молчала, прикрыв глаза.
Это… какой-то секрет? – смутилась Женя.
Да нет, какие теперь секреты, — произнесла Элеонора. – Но, знаешь… темная это история с Мясорубщиком. Сразу скажу: я никогда не думала, что у твоей бабушки… не всё в порядке с головой. Но одно время она придерживалась очень странной теории, и, расскажи она об этом кому-то, кроме меня, ее запросто могли упечь в сумасшедший дом.
Что, бабушка изучала аномальные явления?
Нет, бабушка… Людмила Ильинична… была следователем прокуратуры. Просто однажды она сама столкнулась с аномальным. Но задолго до этого ей поручили установить личность неизвестного, задержанного ночью на окраине Люберец – патрульный принял его за пьяного и доставил в отделение, и только там стало ясно, что этот человек – сумасшедший. При обыске в кармане его пальто обнаружили потрепанную книгу – настолько старую, что она, судя по всему, стоила немалых денег и, возможно, была украдена из какого-то музея. Человека этого поместили в психиатрическую больницу, а твоя бабушка – тогда только начинавшая работать в прокуратуре – выясняла, кто это такой, что с ним случилось, и откуда у него эта книга. Книгу показали эксперту, и он подтвердил, что издание раритетное и очень дорогое, особенно, если найти покупателя из числа зарубежных коллекционеров. Довольно быстро Людмила Ильинична выяснила, что неизвестный – профессор истории Хаткевич, до недавнего времени работавший в одном из московских вузов. Его единственная родственница – двоюродная сестра – показала, что около месяца назад Хаткевич отправился в командировку в Норильск, и на тот момент был совершенно вменяем.

Позже в милицию поступило заявление от женщины, сдававшей приезжим комнату в коммуналке – у нее пропал жилец. Получалось, что Хаткевич приехал в Люберцы пригородным автобусом, с чемоданом, собранным для командировки и снял комнату на длительный период. Но вот что он делал в городе и почему соврал своей сестре…
А сам он хоть что-нибудь говорил?
Самое связное, что услышала от него твоя бабушка: «Нельзя на них смотреть! Нельзя мешать, когда они готовят себе пищу!». Понять это можно было так, что речь идет о живых мертвецах, причем Хаткевич уверен, что видел их. По заключению психиатра, причиной его сумасшествия стал сильный испуг. «Если они приходят во сне, — говорил Хаткевич, — нельзя стоять к ним лицом! Нельзя, чтобы они запомнили в лицо, потому что тогда они придут! Только в кошмарах мы видим их, а они видят нас, и тогда им известно, куда идти!».
И что с ним стало потом?
Ну, потом Хаткевич умер, и дело закрыли, поскольку заявлений о пропаже раритетной книги не поступало. А книгу сдали в спецхран библиотеки МВД, где я, кстати, работала.
Элеонора Викторовна, так что же это была за книжка? – спросила Женя, беря конфету.
Она называлась «О природе каннибализма», автор – барон Шварцкап, то есть, как ты понимаешь, напечатана она еще до революции. Мне удалось найти короткую справку: Шварцкап – состоятельный дворянин, много путешествовал, увлекался оккультными науками. Опубликовал сборник собственных статей, но тираж был уничтожен с санкции начальника Охранного отделения – усмотрели крамолу, хотя и не понятно, какую.

Должно быть, Хаткевич где-то достал уцелевший или авторский экземпляр. Шварцкап рассматривает обычаи и ритуалы людоедства у диких народов, в том числе и тех, что обитают в северных районах России. Похоже на попытку вычленить из ряда этнических групп некоторые, обладающие, скажем… сверхъестественными способностями, и объяснить такие способности поеданием себе подобных. По просьбе Людмилы Ильиничны я сделала ксерокопии нескольких страниц, посмотри дома, возможно, ты их найдешь.
Я поищу. Но вы сказали – бабушка сама с чем-то подобным столкнулась. Как это произошло?

В квартире вдруг погас свет. Вздрогнул и замолчал старый холодильник.
Пробки, что ли? – Женя приподнялась.

Выглянув в окно, Элеонора качнула головой.
Да нет, похоже, это что-то на подстанции. В соседних домах тоже света нет. Ничего, пока еще не так уж и темно.
Ладно.
Так вот, слушай. В декабре восьмидесятого года из Люберец поступило сообщение о жутком двойном убийстве.

Жертвами стали двое пожилых супругов, проживавших на окраине города, невдалеке от промзоны. Оба имели судимости и состояли на учете в милиции. Производя плановый обход, участковый позвонил им в дверь, никто не открыл, и он решил зайти позже. Придя через два часа, он столкнулся на лестнице с соседкой поднадзорных, которая пожаловалась на ужасный запах из их квартиры – «будто бы что-то сгорело» и «кажется, у них газ потёк». На звонки опять никто не ответил, и тогда участковый решил взломать дверь. Мужа и жену он нашел внутри мертвыми: у обоих была вырезана часть внутренних органов, в том числе селезенка и печень… кажется, еще поджелудочная железа. Но дальше начались разногласия между участковым и бригадой медэкспертизы. Эксперты утверждали, что смерть наступила задолго до того, как участковый вскрыл квартиру, с небольшим интервалом: первым погиб муж, примерно через двадцать минут – жена. Однако, по словам участкового и привлеченных им понятых, взломав дверь, они обнаружили, что супруги еще ДВИГАЛИСЬ – бессмысленно, бесцельно бродили по малогабаритке, держась за стены и не обращая внимания на появившихся в квартире людей. От этого зрелища одна из понятых упала в обморок. Обои были перепачканы кровавыми отпечатками ладоней.
Источником отвратительного запаха были сковородка и две кастрюли, стоявшие на плите и содержавшие остатки мелко нарубленного и тщательно приготовленного мяса – это и были грубо удаленные у жертв органы. Рядом на столе лежал окровавленный кухонный нож. В квартире также ощутимо пахло газом.
Оперативники быстро опросили жильцов и узнали, что около полудня возле дома был замечен незнакомый человек; двое из опрошенных видели, как он входил в подъезд. По составленному фотороботу был опознан рабочий текстильной фабрики, некто Раскроев; незадолго до убийства он не вышел на смену и с тех пор отсутствовал. Раскроева объявили во всесоюзный розыск, но, как показали дальнейшие события, он находился в Люберцах либо где-то совсем рядом. Потому что в течение следующих двух недель произошло еще восемь таких же убийств – там же, в пределах промышленной зоны. Всякий раз у погибших была вскрыта брюшная полость, отсутствовала часть органов, а на кухнях обнаруживались признаки того, что органы подвергались «готовке», после чего убийца употреблял их в пищу.
Странно, что убийства продолжались, несмотря на интенсивные оперативно-розыскные мероприятия при существенном усилении личного состава. Сотрудники милиции между собой называли убийцу-каннибала «Мясорубщик».
Какая… какой кошмар! – вырвалось у Жени. Ее передернуло.
Да, все считали это кошмаром. Людмилу Ильиничну серьезно беспокоило, при каких обстоятельствах убийца пристрастился к поеданию человеческого мяса, и – здесь ее просто отказывались понимать – не привело ли это к морфологическим изменениям организма. Она не очень-то распространялась по поводу своих соображений, но как-то упомянула, что изменения могли пойти не только на уровне биологии. Похоже, она здорово запуталась с этим расследованием. Формально она курировала розыски Раскроева, но неоднократно докладывала начальству, что ищут они, возможно, кого-то совсем другого. В конце концов, ей дали добро на отработку других версий, но она тут же потребовала, чтобы по Раскроеву было заведено отдельное дело.
Что такого необычного в этом Раскроеве? – спросила Женя, отхлебнув остывший чай.
Да всё необычно. Он служил в армии, в танковых войсках. Во время штабных учений танк его взорвался. Экипаж сгорел до… прости меня, до головешек. Что осталось, собрали в цинковые коробки и отправили родителям с припиской: ваш сын, дескать, погиб при исполнении воинского долга. На этом всё как будто должно было закончиться, если бы вскоре Раскроев не появился дома, в Люберцах – день в день, когда должен был вернуться из армии.
Как это? – изумилась Женя.
Ну, как – я не знаю. Родители его успели умереть – не выдержали горя – но якобы его видели бывшие друзья. Своё «воскресение» он всем объяснял по-разному. Кому-то сказал, что на самом деле его перепутали с другим человеком, и в танке погиб не он. Кому-то – что травмы и ожоги оказались не такими уж серьезными. В общем, даже если собрать вместе всё, что он наплёл, всё равно непонятно, что же там было в действительности.

Людмила Ильинична запросила документы в отделе кадров текстильной фабрики. Трудовую книжку завели на имя Андрея Раскроева, причем на основании военного билета – паспорта у Раскроева не было. Он его потерял, но из-за нехватки работников директор в виде исключения дал ему время восстановить паспорт. Но сам военный билет был явно поддельным.
Явно поддельным? – переспросила Женя. – Как же тогда его приняли в отделе кадров?
Явно и неявно… — поправилась Элеонора Викторовна. – На первый взгляд, билет был подлинный. Людмила Ильинична мне потом говорила – рассматриваю его и понять не могу, что ж в нём не так?! И вдруг увидела – текст на печати отражен зеркально, задом наперед.
Кому и зачем понадобилось таким образом документ подделывать?
Именно. Кому и зачем? В голове не укладывается – зачем? Людмила Ильинична была человеком с сильной интуицией. Она уже тогда для себя решила – тут не афера, не просто подделка документов. Что-то похуже.

Дальше всё стало еще непонятнее. В военкомате, естественно, военного билета за таким номером никогда не выдавали, кроме того, там имелись совершенно точные данные, что Андрей Раскроев на самом деле погиб во время маневров. Но Людмила Ильинична добралась до командира части, где проходил службу Раскроев, и он в конце концов нехотя признался: может быть, не наверняка, но ВОЗМОЖНО, что сержанта Раскроева во взорвавшемся танке не было. Почему он так считает, командир не сказал. ЧП расследовали особисты, результаты они засекретили, а всем свидетелям, включая, кстати, и представителей генштаба, было строго-настрого предписано факт инцидента не разглашать.
Всё это Людмила Ильинична изложила начальству, но ей поставили на вид, что она слишком свободно интерпретирует простые факты, и предупредили о служебном несоответствии. Тогда она продемонстрировала военный билет Раскроева с «зеркальной» печатью, и ее чуть не обвинили в фальсификации…
Выглядит так, — задумчиво сказала Женя, — словно кто-то очень не хотел, чтобы Раскроевым занимались вплотную. Кому-то УЖЕ что-то было о нем известно…
Вот-вот, — закивала Элеонора. – Твоя бабушка говорила то же самое. Когда ее всё-таки отстранили от следствия, она впервые сказала мне, что Мясорубщик, по ее мнению, не человек. И еще – что все его жертвы страдали расстройством сна и нередко будили своих соседей, потому что во сне кричали. К этим крикам успели настолько привыкнуть, что просто не обратили на них внимания в моменты совершения убийств. Кроме того, во сне они видели одно и то же…
Очень похоже на бабушку! – не сдержалась Женя. – Это – так, потому что вот это – вот так. И без объяснений.
Верно, но ей ведь приходилось осторожничать – даже те, кто будто бы наблюдал НЛО, порой оказывались на лечении под присмотром комитетчиков, а Людмила Ильинична ударилась в полнейшую мистику. Откуда она всё это взяла, боюсь даже представить; оказалось, она по собственной инициативе доследовала дело Хаткевича, уже когда официально его сдали в архив. И обнаружила что-то такое, во что сама вряд ли верила до конца.

Она говорила, что в местах, заселенных людьми, обитают некие сущности… или субстанции, или фантомы. Они рядом с нами, но мы их не видим, а они не видят нас. Но они нас ищут. Когда-то они были людьми, однако что-то изменилось для них в законах природы… или же сами они слишком грубо эти законы нарушили. Вот и превратились в невидимые и невидящие… пустые места. Но иногда мы можем столкнуться с ними в страшных снах – тогда они следуют за нами, ведь их терзает голод, а у нас есть то, чем этот голод утолить…
Извини, Женечка, кажется, я совсем тебя заболтала. Хорошо, что электричество включили. Не хотелось бы весь вечер просидеть в темноте…

Уйдя от Элеоноры Викторовны, Женя умудрилась растянуть трехминутный путь через двор до своего подъезда на полчаса. Она никак не могла собраться с мыслями.
Ей трудно было представить, что бабушка работала следователем по особо важным делам. Оглядываясь назад, Женя признавала: да, бабушка сохранила в себе много черт, свойственных людям, долгие годы прослужившим в органах охраны правопорядка – властная решительность, жесткость, проницательность, умение видеть собеседника насквозь. Но это еще не всё.
За внешней твердостью скрывался страх – не просто за свою жизнь.
Следователям нередко приходится опасаться, что один из посаженных в тюрьму преступников, выйдя на свободу, однажды выберет момент и отомстит. Страх, который бабушка никому и никогда не показывала, был совершенно другого рода. О своём последнем «клиенте» она знала что-то такое, что выводило его из ряда обычных бандитов.
Может быть, следствие, которое вела бабушка, каким-то образом всё же нарушило планы Мясорубщика, и нарушило серьезно. И потом, после увольнения из прокуратуры, после переезда в этот район бабушка днем и ночью ждала, что Мясорубщик придет к ней. Бабушкина тревога была настолько сильной, что однажды, когда ночью раздался звонок в дверь, она не выдержала и проговорилась внучке, кто это мог быть. Женя, стоявшая посреди детской площадки, невольно попятилась, глядя на дверь подъезда. Неужели именно ОН тогда молча ждал на лестничной клетке???
Присев на каруселях, Женя механически достала сигарету и закурила.
Отсюда до Люберец – всего полтора часа пешком. При условии, что Мясорубщик оставался там и знал, где поселилась его главная противница (разгадавшая или почти разгадавшая его тайну), ему не составило бы труда наведаться в этот район. И той ночью, когда Женины родители остались на переработку, он, кажется, именно это и сделал.
Кем бы ни был Мясорубщик – человеком во плоти или, как выразилась Элеонора – «субстанцией» — он, вероятно, не способен выйти за определенный ему ареал активности. Люберцы. Город, где совершались зверские убийства, сопровождавшиеся явлениями аномального порядка. Люберцы и ближайшая к ним местность. Именно рядом с Люберцами милиция задержала профессора Хаткевича, который:
А. Имел при себе старую книгу «О природе каннибализма»;
Б. Нёс бессвязную чушь о живых мертвецах и о ком-то, кто готовит себе пищу и не терпит при этом помех;
В. Сошел с ума от страха.

Дома Женя долго не решалась снять куртку и сбросить туфли. Где-то глубоко в подсознании зрело ощущение, что рядом происходит ЧТО-ТО УЖАСНОЕ, как тогда, в ее детском кошмаре. Ей казалось – переодевшись в домашнее, она станет чересчур уязвимой. Длинный теплый халат помешает ей бежать, если возникнет необходимость в бегстве.
Промедлив достаточно, чтобы устать стоять в прихожей, Женя прошла в бабушкину – «маленькую» — комнату. Она редко заходила сюда – только подметала пол и вытирала пыль. Жене не требовалось слишком много жизненного пространства, к тому же, здесь ей всегда становилось не по себе, словно вот-вот откроется дверь, и войдет бабушка. В комнате почти ничего не изменилось за три года – с того дня, когда рухнувший поперек улицы подъемный кран раздавил Жениных родителей; бабушка умерла двумя неделями раньше.
Надеюсь, бабуль, ты не будешь сильно против, — пробормотала Женя, открывая книжный шкаф. Здесь бабушка хранила какие-то документы, вроде личного архива.
Полки шкафа были плотно уставлены старыми книгами. В последний раз Женя открывала его, еще когда училась в десятом классе – ей срочно понадобилось найти какой-то роман Шолохова, и бабушка сказала, что у нее должен быть. Верхняя полка имела дополнительное отделение сбоку; там лежала нетолстая стопка тетрадей. Женя осторожно достала их и перенесла на тахту.
Просматривая тетради, она убедилась, что это были планы и конспекты лекций по криминалистике. «Ничего интересного», с некоторым разочарованием подумала Женя, открывая последнюю тетрадь, и тут же поняла, что держит в руках бабушкин дневник.
Вернее, не совсем дневник – скорее, журнал. Записи были не датированы, лишь на обложке выведено крупными цифрами «1981».
Первые же строки как будто вернули Женю обратно на кухню Элеоноры Викторовны, только теперь с ними рядом стояла покойная бабушка, дополнявшая рассказ ей одной известными деталями.

{PAGEBREAK}

«Кто такой Раскроев?
Точно не установлено, был ли именно он Мясорубщиком. Однако я потратила достаточно много времени, копаясь в его прошлом, и могу лишь сказать, кем он не был. Он не был нормальным человеком. Я вычислила эпизод, когда он впервые проявил свою ненормальность – это случилось еще в школе. На уроке труда одноклассник Раскроева по неосторожности отсёк себе палец; пострадавшего перевязали и вызвали «скорую помощь», однако отсеченный палец найти ТАК И НЕ УДАЛОСЬ. Учитель труда видел, как Раскроев подобрал его, выскочил в коридор и съел. Прожевал и проглотил так быстро, что трудовик не успел ничего сделать. Единственный, кто узнал об этом – директор школы, но он, понимая, какие последствия повлечет за собой огласка, вступил в преступный сговор молчания с учителем труда.
Согласно воспоминаниям его бывших школьных учителей, Раскроев был гиперсенситивен. Мне рассказали, что в седьмом классе погибла девочка, сидевшая с ним за одной партой, и он первым откуда-то знал, что она утонула — причем в тот момент об этом не знали даже ее родители».
В следующей записи бабушка ушла в сторону от темы Раскроева.
«Незрячие, о которых пишет Шв-п – вовсе не племя дикарей-каннибалов. Это – обособленные в пространстве и времени (посмертно) личности, чье состояние вызвано ошибками в некоем ритуале, включающем в себя поедание человеческих органов».
Женя несколько раз перечитала этот абзац. Всё-таки бабушка даже наедине с собственным журналом-дневником упорно не желала изъясняться напрямик.
Написанное далее привело Женю в полное недоумение.
«Под большим секретом и буквально на полминуты мне показали выдержку из внутреннего документа КГБ. Это ни много ни мало ориентировка на «имитированных людей». Там указывается: могут иметь при себе удостоверения личности, соответствующие стандартному образцу, не слишком новые; при этом номер удостоверения, одна из аббревиатур и т.д. обязательно содержат посторонний символ или дробную цифру. Ни одна организация выдачу такого удостоверения не подтвердит.
Неизвестные науке силы вселенной при определенных обстоятельствах создают и внедряют в мир «свои варианты людей». Либо путём «прямого копирования» — замена человека его точной копией (предшествует уничтожение оригинала), либо – генерацией абсолютно нового существа. Для второго случая характерна полная невозможность отследить какую-либо биографию субъекта.
Как «имитированные люди» классифицированы некоторые серийные убийцы, маньяки-некрофилы, людоеды».
Последнее предложение дважды подчеркнуто.
Опять о Раскроеве.
«Я считаю, что выход патологии Раскроева на пиковую стадию совпал во времени с призывом в вооруженные силы, причем знаковая перемена наступила в те несколько дней, когда Раскроев вместе с другими призывниками направлялся к месту службы.
Из-за технической неполадки поезд задержался в пути, точное место стоянки – станция Почаево. Это малонаселенный район; живут здесь только сотрудники станции и их семьи. Далее в радиусе восьмидесяти-ста (по примерным оценкам) километров в лесах можно не встретить ни одного человека. В Почаево произошел инцидент, впоследствии скрытый командованием в/ч: один из призывников пропал из поезда и отсутствовал почти трое суток. Это был Раскроев. Он вернулся буквально за час до отхода поезда. Из его объяснений следовало, что он заблудился в лесу, отойдя от станции на совсем небольшое расстояние.
Возможно, это совпадение, но в книге Шварцкапа Почаево указано как одно из первых мест, где были встречены Незрячие.
По прибытии в часть сопровождающий офицер доложил о случившемся, но Раскроев в дальнейшем нареканий не вызывал, и самовольная отлучка осталась без последствий.
Выяснить подробности службы Раскроева мне не удалось за исключением того, что он быстро получил звание сержанта за успехи в боевой подготовке. Какие именно обстоятельства предшествовали событиям на маневрах, мне также неизвестно.
(Не слишком ли часто с именем Раскроева связаны замалчивания и сокрытие фактов?)».
«По результатам беседы с комчасти.
Явно что-то не договаривает.
Через знакомых вышла на офицера особого отдела, возглавлявшего расследование. Он согласился встретиться со мной при условии, что его показания не пойдут в дело. С его слов экипаж, в который входил Раскроев, открыл огонь на поражение по другим танкам. Это объясняет возникшую на полигоне сумятицу, неявно, но отраженную в следственных документах. После первых залпов вряд ли вообще кто-то понял, что творится. И только через минуту или две из штаба отдали команду стрелять по машине Раскроева. Особист непроизвольно делает акцент на фамилии Раскроева, словно именно он записан в виновники. Но тут всё не так просто. Раскроев был всего лишь механик-водитель, он не мог одновременно вести танк и при этом стрелять. Вывод: Раскроева ликвидировали по заранее разработанному плану, причем – пожертвовав остальными членами экипажа».

Женя растерянно опустила тетрадь на колени. Раскроев. Почему его решили убить, причем способом, не оставляющим шансов на выживание – взорвав танк? Какая информация о нем разошлась по закрытым каналам спецслужб? Чем вызван резкий отказ бабушкиных начальников разрешить отдельное расследование по Раскроеву?
Когда этот человек был заявлен главным подозреваемым в люберецких убийствах, никто не возражал. Были уверены, что всё равно его не найдут, и поэтому не беспокоились? Повод для беспокойства мог появиться в случае, если бы кто-то начал разбираться с Раскроевым подробно и безотносительно актов каннибализма в промзоне. Тем более, если следователь, взявший на себя эту задачу, осознает, в ЧЕМ ИМЕННО должен разобраться – а бабушка наверняка дала понять, что уж она-то осознает это четко.
Тетрадь чуть не соскользнула на пол, Женя едва успела подхватить ее – откуда-то из середины выпал листок бумаги. Подняв его, Женя решила, что это одна из тех ксерокопий, которые Элеонора Викторовна делала для бабушки. Текст был набран крупным, явно не современным шрифтом и пестрел «ятями».
«…и печень, равно как селезенка и большинство органов, в животе расположенных, черпают жизненное начало из Первоисточника. Они – Носящие Жизнь. Вынутые из тела, выпаренные и прогретые в течение Особого времени, они очищаются от грязи телесной, и жизнь первоисточная, что в них содержится, войдет в поглотившего их беспрепятственно и мгновенно; к годам его прибавится вчетверо, ибо то – Чистое начало.
Но следует блюсти осторожность, пока приготовление не завершено и готовое не съедено. Оболочка органа истончается, и Жизненное неустойчиво в нем, может наружу выплеснуться и уйти, как из пробитого шара воздух. А может и обратно вернуться, туда, откуда орган Носящий отделен был».
Если это отрывок из книги «О природе каннибализма», барон Шварцкап излагал свои мысли вычурным, утрированно-архаичным языком, напуская слишком много таинственности. Жене хотелось надеяться, что пропечатанные с большой буквы определения (Жизненное. Орган Носящий) призваны скрыть ту печальную истину, что результаты исследований барона больше надуманы, чем основаны на реальных фактах. Но почему-то от прочитанного у Жени зашевелились волосы на голове.
Каким-то образом снятый на ксероксе текст перекликался с сегодняшним днем.
Женя посмотрела на часы – кстати, день уже почти закончился. Завтра ей присматривать за младшими Павлишинами, изредка всерьез жалея о том, что она не может своими руками сдать их в интернат для трудных детей.
Она долго не могла заснуть. Ей казалось, что она слышит какие-то звуки, не то из-за двери, не то из-за стены. Потом усталость всё же взяла своё, и Женя забылась некрепким, тревожным сном.

Во сне она видела площадку перед дверями своей и Ксюхиной квартиры. Но самой Жени на площадке нет – она спит в своей постели. За дверью Коваленко царит безмолвие. Но Женя точно знает – Ксюха там, у себя. Вопрос – одна ли?
Нет, Ксюха не одна. Этот человек в серой кепке – он вместе с Ксюхой. И они провели наедине двое суток. Чем занимались? Вульгарный и совершенно простой ответ кажется вопиюще неверным – какая-то чужая атмосфера повисла над площадкой. Не похоже, что у Коваленко веселье и развлекуха.
Воображение подсказывает возможные сцены в квартире. Может быть, Ксюха пытается разговаривать с новым знакомым. Она щебечет всякие глупости, задает дурацкие вопросы… он не реагирует. Он просто молчит и смотрит на Ксюху. Для него она всего лишь глупая женщина, готовая впустить к себе в дом… постороннего.
Но ведь так не могло продолжаться два дня и две ночи. Даже бывшая ресторанная певичка, при всей своей недалекости должна была в конце концов заметить: новый знакомый ведет себя не так, как положено. Так что к этому моменту события уже приняли другой оборот. Какой именно? Может быть, Ксюха просто психанула, может быть… догадалась, что обращается не к человеку… что тот, с кем она пытается разговаривать, не слушает ее… а просто ждёт.
В квартире Коваленко раздается звонок. Он глухим эхом разносится по углам, разбивая на осколки мёртвую тишину. Но эхо смолкает, и тишина вновь собирается в единое целое…
Женя открыла глаза и с ужасом поняла – в ЕЁ дверь звонят уже не первый раз.
Она отбросила одеяло, медленно поднялась на ноги. На цыпочках, осторожно обходя скрипящие паркетины и ступая лишь на те, что не отзывались писклявым протестующим звуком (характер своего паркета Женя знала наизусть), она вышла в коридор. Дыхание в груди замерло само собой.
Прильнула к глазку.

На площадке стояла Ксюха. В тот момент, когда Женя разглядела ее, она находилась у противоположной – дальней – квартиры, но, словно зная, что соседка проснулась и смотрит на нее в глазок, вдруг в три быстрых шага оказалась прямо перед Жениной дверью.
Ксю… Ксюха… — пролепетала Женя. Но горло ее наотрез отказалось воспроизводить звуки, и она сама не услышала своего голоса.
Женька, — сказала Ксюха.
Женя едва не закричала. Ксюха ЗНАЕТ, что она ее видит.
Но ведь она подошла так ТИХО!
Не в силах оторваться от глазка, не в состоянии сделать ни единого движения, девушка была уже невольным наблюдателем. Ксюха, не торопясь, наклонилась – глазок был врезан на высоте чуть больше метра – и линзу словно накрыла черная дыра. Это был Ксюхин рот – она ведь всегда говорила «в глазок», касаясь его губами.
Она всегда так делала. Но… Женя была уверена – за дверью стоит какая-то другая Ксюха. С ней что-то произошло за то время, что она провела в своей квартире с тем человеком.
Ксюхе нельзя открывать. Что-то запредельное, несущее с собой смерть… находится совсем рядом с ней. Может быть, это Он, тот человек в надвинутой на глаза кепке – отправил ее, чтобы выманить Женю из квартиры.
Где-то в обшивке двери есть щель. Это совершенно точно. Ксюха обращается к Жене, и свистящий шепот ледяным потоком просачивается в прихожую.
Женька, впусти меня. Ты же слышишь. Впусти меня, Женька. Мне плохо. Мне надо где-то пересидеть ночь. Потом меня заберут. Я должна пересидеть ночь.

Чёрная дыра смыкается, отдаляется от линзы глазка. Женя снова отчетливо видит Ксюху. Она стоит неподвижно, пристально глядя на Женину дверь. Глаза Ксюхи тускло мерцают в свете лампы на потолке.
Уходи, Ксюха, — прошептала Женя.

Преодолев оцепенение, она повернулась, и, также на цыпочках, пошла в комнату. Села на кровать и закуталась в одеяло. Ее трясло от страха, а в голове еще слышались Ксюхины слова: «Мне надо пересидеть ночь. Потом меня заберут».
В этих фразах – какое-то послание, подумала Женя. В другой ситуации они звучали бы совсем иначе. Но сейчас – ночью, произнесенные странной, словно чужой женщиной на лестничной площадке – они обрели зловещий смысл.
Что-то ударилось об оконное стекло. Женя подскочила, ее расширенные от испуга глаза метнулись к окну. Она не сомневалась, что сейчас увидит Ксюху. Ксюха прошла по карнизу и теперь стоит за ее окном, водя пальцами по стеклу.
Но та Ксюха, которую знала Женя, ни за что не пошла бы по карнизу. Да и пройти там нереально – слишком узко.
За окном никого не было. Никого и ничего – только чернильная ночная тьма, скудно разбавленная светом уличных фонарей. Женя коснулась прохладного стекла горячим лбом, задержалась, слушая, как колотится сердце. Стекло замутнело от дыхания.
ЗАПОТЕЛО.
Не веря собственной догадке, Женя отшатнулась от окна.
Ксюха говорила с ней, и рот ее накрывал глазок. Но глазок НЕ ЗАПОТЕЛ.

С этой деталью послание расшифровывалось легко, четко и…
…и настолько понятно, что кровь стыла в жилах.
Ксюха разговаривала, НЕ ДЫША. Вот почему ее шипение в глазок напоминало шелест прорезиненного плаща. Словно кто-то медленно дул в пластмассовую трубку.
Но живой человек не может говорить, не дыша. По крайней мере, Ксюхе это точно не пришло бы в голову.
Она вышла на лестничную площадку мёртвая.

Остаток ночи Женя провела, забившись в самый дальний от окна угол, за кроватью, сидя на корточках и сжимая в руках молоток. Как будто молоток мог чем-то помочь, если бы мёртвая Ксюха сама или при помощи человека с мраморными глазами открыла ее дверь и вошла в квартиру…
А потом наступил рассвет, и ночная жуть начала, как обычно, уходить, рассеиваться. Но Женя понимала: ее страшное видение не было просто ночной галлюцинацией, плодом не в меру разыгравшейся от чтения бабушкиного журнала фантазии. Ксюха Коваленко на самом деле разговаривала с ней, касаясь губами дверного глазка.
Женя не видела и не слышала, как Ксюха, подождав еще немного на площадке, зашла к себе. Но там она провела не больше минуты или двух. Вскоре она вновь покинула свою квартиру и медленно, словно нащупывая ногами ступеньки, пошла вниз по лестнице. Если бы кто-нибудь в этот момент двигался навстречу и взглянул ей в лицо… смерть от разрыва сердца была бы для этого человека лучшим выходом. Всё что угодно лучше, чем всю оставшуюся жизнь помнить увиденное и знать, что однажды, войдя поздней ночью в свой подъезд, ты разминулся с трупом. Обостренный слух сжавшейся в комочек Жени уловил лишь глухое поцокивание каблуков-шпилек, когда Ксюха спускалась к первому этажу. Но Женя даже не обратила на это внимания.
…Пора было собираться на работу. По-прежнему леденея от страха и впадая в панику при мысли о том, что скоро придется выйти на лестничную клетку, Женя через силу умылась, почистила зубы. Выпила кофе и докурила оставшиеся сигареты. Она уже здорово опаздывала, но сейчас это просто не имело для нее значения. Прочитав придуманную на ходу молитву – «Господи, боже, избавь меня увидеть то, что видеть мне не положено, ибо я слабый человек» — Женя собралась с духом и выглянула наружу.
Но там не было абсолютно ничего интересного. Или страшного. Поворачивая ключ в замке, Женя искоса глянула на обитую коричневым кожзаменителем Ксюхину дверь – дверь была плотно закрыта, но заперта или нет – так не скажешь, а проверять Женя, естественно, не решилась. И только на первом лестничном марше она увидела один из тех следов ночного кошмара, который не рассеялся и не растворился с наступлением утра.
На ступеньках виднелись пятна накапавшей, уже свернувшейся крови.
Держась за перила, Женя вышла на улицу, надеясь на то, что встретит по дороге живую Ксюху, и та попросит у нее денег на пиво. Это будет лучшим и единственным доказательством того, что в фазе кошмара Женин мозг не перехватывал образы из реального времени, а просто их порождал внутри себя.

Но Ксюху встретили несколько раньше, и совсем другие люди. Когда Женя завернула за угол ближайшего к автобусной остановке дома, навстречу ей медленно выехала милицейская машина…

Вечером к Жене пришел участковый инспектор, которого она раньше не видела; вместе с ним был мужчина, предъявивший удостоверение следователя. От них Женя узнала, что в пять утра ее соседку («Когда вы видели ее в последний раз, она показалась вам… нормальной?») заметил патруль из местного отделения. Ксюха медленно брела вдоль задней стены расселенного дома, неуверенной походкой, сильно шатаясь. Ее приняли за пьяную и остановили для проверки документов; впрочем, Ксюха на голос не среагировала, и пришлось ее взять за локоть. Ее остекленевшие, пустые глаза смотрели в куда-то в одну точку, мимо патрульных. В лучах восходящего солнца лицо Ксюхи быстро становилось мертвенно-синим. Она покачнулась и упала, ударившись головой о низкую железную ограду. Пока один из патрулей вызывал по рации «скорую помощь», второй обнаружил, что тело Ксюхи полностью остыло, а пульс не прощупывается, зато на коже отчетливо видны трупные пятна. Прибывшая бригада «скорой» констатировала смерть, наступившую не менее трёх часов назад. У патрульных возникли серьезные проблемы с объяснением того факта, что они обратились с просьбой предъявить паспорт к МЁРТВОЙ женщине, причем умершей где-то в другом месте, не там, за расселенным домом. Обоих временно отстранили от работы, но вскоре нашлись и другие свидетели, видевшие Коваленко идущей куда-то задворками за несколько минут до поступления на пульт диспетчера «скорой помощи» вызова.
Женя подозревала, что именно случилось с Ксюхой, но ей не с кем было поделиться своими подозрениями.
Мясорубщик сделал Ксюху своим донором. Выпотрошив несчастную женщину, он – на ее кухне, в ее посуде, на ее плите – приступил к готовке. В эти минуты Ксюха уже умирала, но случилось непредвиденное – поломка на подстанции. Прервалась подача электричества. А у Ксюхи – наверное, у единственной в квартале – электрическая плита вместо газовой.
Конфорки остыли, и процесс извлечения жизненного начала был нарушен и пошел в обратном направлении. Вытянутая из Ксюхиного тела энергия устремилась назад. Но умирающее тело было уже не способно нормально принять и использовать ее. В результате Ксюха ненадолго обрела способность двигаться, и даже ее мозг – лишенный кислородного притока, но «включившийся» от притока энергетического – какое-то время еще выполнял свои функции. Это была, конечно, уже не жизнь – это был короткий отпуск с того света.
(Однажды такое уже случилось – там, в Люберцах. Окно кухни, в которой Мясорубщик готовил своё адское блюдо, было открыто, и задувший ветер погасил огонь на плите. Ведь запах жареного мяса в квартире перемешался с запахом газа, словно где-то была утечка).
Ксюха, наверное, осознавала, что с ней произошло. И – почти наверняка – ей было страшно и одиноко. Вот почему она вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь соседки, просила ее впустить.
Но Женя не могла выполнить ее просьбу.
Тогда Ксюха – выпотрошенная, с искромсанным животом, никому больше не нужная – словно поломанная кукла – в конце концов отправилась на улицу, а на ступеньки лестницы из-под ее пошловато-яркой кофточки сочилась кровь.

…Женя не решилась пойти на похороны. Она боялась, что увидит растерзанный живот покойницы. Правда, Ксюхина соседка снизу – пенсионерка, собиравшая деньги на венок – уверяла, что гроб закроют. Она же сказала Жене, что Ксюха, должно быть, предчувствовала, что с ней случится беда. В последние ночи она громко кричала во сне. Когда соседка, встретив Ксюху на улице, спросила, всё ли у нее в порядке, та вяло отмахнулась и объяснила, что ей снятся кошмары.
А еще Женя боялась, что среди провожающих окажется человек с белыми, как мрамор, глазами под козырьком низко надвинутой кепке. Или, что еще страшнее – она заметит его где-нибудь в стороне, между могилами.
Впрочем, сейчас он, наверное, поблизости, думала Женя, глядя вечером в окно. Ведь у него так ничего и не получилось… Что бы ни привело его в этот район, именно здесь он нашел очередную жертву. Сейчас он затаился – в одной из квартир расселенной пятиэтажки или в глубине разросшихся кустов. Ждёт нового донора.
Женя хотела выпить на ночь снотворное, но за ним надо было идти в аптеку. Да и утром она может проспать.
После всех пережитых страхов фаза кошмара наступит очень быстро. Накрывшись с головой одеялом, Женя долго молилась – как умела, своими словами, много раз повторяя одну и ту же фразу:
«Боже, всемогущий господи, если во сне я увижу Его – сделай так, чтобы я успела отвернуться».

Скачать:

Читать онлайн — ниже. Каждая глава на новой странице. Приятного чтения.

Том Убийца или Новый Джефф Глава 1

Был один 16 мальчик по имени Том.Он любил читать Хоррор комиксы,и однажды он услышал по телевизору\»НЕИЗВЕСТНЫЙ УБИЙЦА ВСЕ ЕЩЁ НЕ НАЙДЕН!\»и еще там рассказывалось что этот убийца находится в его городе, что он очень опасен.
Том не испугался и подумал что это бред его скоро найдут.Но спустя год,вечером Том решил погулять с друзьями по парку,когда уже все разошлись,Том решил пойти не туда,куда ходил обычно,ему хотелось подышать свежим воздухом,насладится чудесным вечером.он почти вышел из парка,и услышал шерох кустов и тихий смех,он подумал что пара влюбленных целуются в кустах и пошел дальше.
Тому казалось что кто-то идет за ним, он спросил спросил:
-Кто здесь?
Но никто не ответил.
Том пошел дальше.Тому казалось что кто то все время идет за ним, он слышал всякие шорохи,насмешки.Том почувствовал как будто кто то проводит по его спине ножом,и повернулся.
Том сразу не узнал етого человека,он был одет в белую толстовки и черные джинсы.етот человек оказался Джеффом о котором говорили в новостях.
Джефф сказал:
-ШШШШШ,нас недолжны услышать,так что ложись спать!
Джефф повалил Тома на землю,достал зажигалку и зажег веки Тома.Том закричал от сильной боли.
Том Громко крикнул:
-Нет,не надо,я не хочу спать.
Джефф захохатал что его улыбка стала ещё длиннее.Джефф достал свой нож и разрезал его лицо ввиде улыбки и и стал смеятся еще громче!
Джефф смеясь сказал:
-О боже,как это приятно!
Том еще громче стал кричал от боли.Он вспомнил что в его кармане лежал раскладной нож.Том оттолкнул Джеффа назад ,встал,достал нож и вонзил ему в сердце.
Джефф упал сказав:
-Наконецто я посплю!
Том потерял сознание,и когда очнулся он оказался в больнице.Доктор сказал что никак уже не вернуть его прежднее лицо.Том начал громко смеяться и сказал:
-ХАХАХАХАХА!Я смог,я убил его!
Том оделся,снял с себя бинты и убежал.

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 2

Никто не видел Тома окло 2 месяцев,но потом Том решил придти в собственную школу.Все смотрели на него с ужасом и поговаривали что это и есть Джефф Убийца.
Подойдя к двери класса том спросил:
-Можно войти?
Учитель с ужасом посмотрел на Тома,и сказал:
-Ддда, Том,можешь сесть.
Одноклассники не хотели смотреть и разговаривать с Томом.После школы,когда Том шел домой ,он был очках и шарфе,что бы никто не видел его лица.К нему подошла его одноклассница по имени Элис,она сказала:
-Привет,Том!Давно не виделись!Я смотрела новости,тебя изуродовал тот человек?
Том сказал:
-Нечего такого интересного в этом нету…
И том снял с себя шарф и очки.Элис удивилась новому лицу Тома.
Элис сказала:
-О боже!Я этого не ожидала увидеть!
Том убежал бросив свой рюкзак.Вечером Том не мог никак заснуть ему снились кошмары о том самом Джеффе.Ему казалось что Джефф сидит в его голове,и говорит:
-Убей их,уложи их спать!Уже поздно!
Том резко проснулся.Он был потресен,что одежда джеффа лежала у него на стуле,и заместо раскладного ножа лежал окровавленный кухонный нож.Том почесал глаза и почуствовал что-то липкое и мокрое.Он посмотрел на руку и сильно испугался.на его руках была кровь,и на его кровати лежала записка там говорилось:
Слушай сюда сосунок,хоть ты меня и убил,но я буду всегда у тебя в голове и буду убивать,убивать с наслаждением,мне понравилось твое тело,вот почему я тебя сразу не прикончил…и под написанным был кровавый след руки,но не тома,его рука была мола для той которая оставила этот отпечаток.

{PAGEBREAK}

Том убийца или Новый Джефф Глава 3

И в тоже утро Том Пошел в школу и рассказал Элис о своих кошмарах и то, что с он увидел утром.Элис удивилась и захотеле помочь,но она незнала как.
Том хотел улыбнутся ей но не мог,потому что его щеки были разрезаны как улыбка.Он сказал ей что бы она проследила за ним ночью.
Элис согласилась ,сказала:
-Я приду,только позвони,ладно?
Том согласился и пошел домой.Он ложился спать.Он позвонил Элис и сказал:
-Приходи.
Она ответила:
-Я уже стою около твоего дома.
Том уснул…
Настало утро около тома стоял окрававленный стул и на нем приклеена записка на ней написано:
-Я знаю,я знаю что ты ей звонил своей подружке,что бы она проследила за мной!И поэтому я её убил!ахахахахахихихиих!!…и снова был этот кровавый след ладони.
Том испугался за Элис и сразу побежал в школу.
-Где Элис?-Испуганно ответил Том.
-Она в больнице,у её нашли полумертвой на улице.-сказал учитель
Том сказал:
-Я побежал в больницу!
-Ладно,но потом сразу в школу!
Он согласился и быстро побежал в больницу,так быстро Том еще не бегал никогда!
Когда он прибежал в больницу он увидел у входа на лесницу стоял призрак Джеффа.Том сразу побежал за ним с криками:
-Что ты с ней сделал ублюдок?
Когда том подбежал к леснице,призрак исчез.Том посмотрел через перила в верх и увидел того же призрака на 4 этаже.
Поднявшись на 4 этаж, Том увидел как призрак Джеффа заходит в палату,Том побежал за ним. войдя в палату…

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 4. Глазами Тома.

Элис лежала неподвижно,как будто на больничной койке положили столб.Я сел на стул и ждал когда же она очнется. очень сильно хотелось спать,но я знал если я засну,будет очень плохо не только для Элис но и для всего города.У меня было только 2 мысли:Не надо спать и ждать пока она проснется.На следующее утро я оказался совсем другом месте,на мне была белая толстовка и черные джинсы.я был весь в крови,в руках у меня лежал окровавленый кухонный нож.
-кажется я убил Элис.
Я переоделся, побежал в больницу,в палату №25.Мне сказали что она жива,её перевели с реанимации в обычную палату.У меня была одна мысль в голове:кого я убил?И когда?В каком месте?Меня успокаивало одно что Элис жива,и с ней все впорядке.На кровати сидела Элис,когда она меня увидела,обрадовалась,сказала:
-Здравствуй,Том!
Я стоял в шоке,как она не боится меня после этого?я сказал:
-Привет,Извини за…
Меня резко перебила Элис:
-Я знаю что это был не ты…
-Откуда ты это знаешь?-удивленно сказал я
-Потому что ты бы токого не сделал со мной…-сказала Элис
Когда я пришел домой,родителей как странно небыло,весела лишь записка,на ней было написано:
-Твои родителм уже давно спят!И ты скоро тоже будешь спать рядом с ними!!…(кровавый след ладони)

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 5. Глазами Элис.

Я хотела помочь Тому,но незнала чем.Он предложил,что бы я проследила за ним ночью.
Ночью:После того когда он мне позвонил,я стояла у его дома 3 часа.Я слышала громкий смех.Я испугалась,и подбежала к двери.Входная верь как не странно была открыта.Я пошла в комнату Тома посмотреть что там случилось.Войдя в комнату я увидела следующее:
Том переодевался в белую толстовку и джинсы а на кровати лежал большой кухонный нож
Это продолжалось около минуты.Когда он повернулся, я удивилась что у Тома были видны только зрачки.Он сказал:
-Зря ты сюда пришла!Иди Спать!
Том набросился на меня и вонзил в меня нож.Я закричала от боли,он смеялся.Он хотел разрезать мне живот, но я его откинула и побежала. Я бежала вдоль 7 улицы .Том или это был Джефф,но он шел шагом за мной.От потери крови я упала и потеряла сознание.Последнее что я слышала было:
-сама же пришла и искать не надо было- пом был дикий смех.
Очнулась я только в больнице и позже прибежал Том …

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 6.

К Тому пришла полиция и спросила:
-Ты Том Уэнделс?
Том ответил:
-Да это я.
-Мы тебя забираем на допрос.
-Зачем?
-Вы подозреваетесь в убийстве 10 человек.
Его отвезли в полицию и начали допрашивать.
-Зачем ты их убил?
-Я никого не убивал!-Громко сказал Том.
-Не ври мне!Я видел тебя в белой толстовке на седьмой улице и ты был в крови!
-Это был не я,это был Джефф!
-Он мертв,ты покончил с его убийствами,а может он не погиб?Может ты всем наврал?Мы проверим тебя на детекторе лжи.
После проверки Тома оправдали и отправили в детский дом, который находился в Бостоне.
Том почти всегда был одет в школьную одежду:
тёмные брюки, пиджак с красными лентами под ним серая рубашка в черную полоску.Все боялись его.Когда настал вечер у Тома заболела голова.Ему казалось что она сейчас просто взорвётся.У него в голове летала одна мысль:Убить их всех когда они лягут спать.И вот настал этот момент…

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 7.

Том мучился от сильной жажды убить кого нибудь.Когда он достал нож и подошел к одной девочке и вот только хотел вонзить в неё нож,сразу подошла воспитательница этого детского дома,и сказала что к Тому пришла девушка.Он подумал ,какая девушка,и спрятал нож в рукаве.Это была Элис она стояла смотрела в телефон.Когда Элис увидела тома она удивилась и спросила:
-Том,что у тебя с глазами?
Том ответил:
-Эм,я не знаю,сейчас посмотрю.
Когда он посмотрел в зеркало он удивился.Правый глаз Тома был полностью белый и был виден только зрачок.Том сказал:
-Что же со мной происходит?Я схожу с ума?Я не знаю что мне дальше делать!Я не могу устоять что бы кого нибудь убить.
-Тебе надо бороться с этой жаждой убийства!-не очень громко сказала Элис.
Когда Элис ушла,Том пошел на свою кровать.Он дрожал от боли и у него кружилась голова.Ему казалось что кто то говорит ему:
-Просто ложись спать!Я все сделаю за тебя!
Том упал на пол и потерял сознание. Том очнулся в больнице,у его кровати стоял доктор.Он сказал что у Тома повреждены ребра и ему нужно отлежатся здесь 2 недели под наблюдением мед сестры.

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 8.

У меня сильно болели ребра я не мог даже встать без помощи мед сестры.Мне хотелось смеяться,не знаю как но мне казалось что я схожу с ума.Я вспомнил что у меня в рукаве лежит нож.Я достал его и разрезал горло мед сестре.Я побежал через черный выход и увидел полицейского.Он спросил:
-Почему ты весь в крови?
Я сразу вонзил нож в его голову говоря:
-Шшшшшш,тихо,ничего не говори иди спать.
Потом я выбежал из больницы и, громко смеясь, побежал по улице.И я увидел дом Элис.Я поглядел в окно и увидел её.Она лежала на кровати, читала книгу.Я разбил окно и залез к ней в комнату.Она испугалась и спросила:
-Том ты что?Почему на тебе кровь?
Я ей все рассказал.и еще сказал:
-Никому не рассказывай что я тут был!
Она ответила:
-Ладно,береги себя!
Я убежал.Я пришел домой переоделся в школьную форму.На двери висела записка, на ней было написано:
-Том,ты меня не знаешь но ты должен сопротивляться этому психу!Удачи!
Я вышел из дома и там стояла полиция…

{PAGEBREAK}

Том Убийца или Новый Джефф Глава 9.

У дома Тома стояла полиция и один полицейский сказал:
-Брось нож!или я выстрелю!
Том засмеялся.Он не думал что его могут убить.Он сказал:
-Я убью тебя,убью всю твою семью!ахахаха
Он побежал за дом очень громко смеясь.Полиция начала стрелять.Но в Тома не попала ни одна пуля.Он залез в самый первый попавшийся дом.
В этом доме была семья и Том убил всех способом Джеффа.Сначала он разрезал им лицо потом сжег веки.А далее самое страшное он разрезал им всем животы, но даже Джефф на такое не был способен.Когде пришла полиция Тома уже не было в доме.вокруг была кровь,лежали трупы, без век, со вспоротыми животами и у них всех были разрезаны губы в форме улыбки.
Прошло 3 месяца.Тома все еще разыскивает полиция.Том совершил за эти 3 месяца более 60 убийств.Одним поздним вечером,одноклассник который издевался над Томом и вымогал у него деньги гулял по тому же парку где и гулял Том когда на него напал Джефф.этого одноклассника звали Майкл.Он шел и не знал что Том стоит за деревом.Все таки Майкл увидел Тома и сказал:
-О,это ты сопляк!Иди ка сюда ты мне еще не отдал деньги на прошлой неделе.
Том ответил:
-(тихо посмеиваясь)Точно,подойди ко мне у меня они лежат в кармане.
Когда Майк подошел к нему Том разрезал ему горло.Майкл упал и начал истекать кровью.Майкл хотел что то сказать но когда он пытался говорить он захлебывался кровью.Том стоял и смеялся.Внезапно Том упал на колени и начал корчатся от боли.Майкл уже лежал мертвый,а том стоял на коленях и посмеивался.Когда боль прекратилась он встал и убежал.Том заметил что когда он убивает то боли все меньше и меньше…

{PAGEBREAK}

Том убийца или Новый Джефф Глава 10

Однажды полиция нашла личный дневник Тома и его дело стало секретным в штабе ФБР,его искали во всей стране.Из личного дневника Тома:
-12 мая 2012 года-После того как на меня напал этот сумашедший,я начал всех избегать,я думал что меня начнут избегать.Это и вправду случилось!На меня начали смотреть с ужасом,страхом.Но!Элис смотрела на меня как обычно улыбаясь.
-15 мая 2012 года-Я вспомнил его!Я вспомнил того человека!Это был Джефф!Он напал на меня.Но зачем он убил свою семью?Мне никогда этого не узнать.
-23 мая 2012 года-Со мной начали происходить странные вещи.Я начал видеть его!В своих снах.Он как бы говорит \»Ложись спать\»или вроде этого.Почему то моих родителей не было дома целую неделю.Кажись они уехали не взяв меня с собой.
-29 мая 2012 года-О боже!О боже!Я убил их!Мои родители,они мертвы!И все из за меня!Я не знаю что мне делать!
-15 июня 2012 года-Почему?Зачем?Я не знаю что мне делать,у меня сломаны ребра но я не иду почему то в больницу,мне страшно.
21 июня 2012 года-Ха-ха-ха-ха!Я убил,я это увидел!Смерть человека,это просто классно!Убивать людей!И когда я их убиваю мне как-то приятно и нет боли,нет чувств к другим людям.И хотя бы знаете кого я убил?Я убил своего одноклассника Майкла.
После того когда дело Тома стало секретным,кто-то проник в штаб ФБР убил всех сотрудников штаба.Ничего не было украдено кроме дневника Тома…

В полусне Говард услышал жужжание. Это был тонкий, неуловимый шум, еле достигавший порога сознания Какое то мгновение Говард сомневался, возник ли звук из сна или из яви. В последнее время ему часто мерещились странные шумы. Да он и сам производил их. Его кашель по ночам раздражал Аниту, но ее все время что нибудь раздражало, а бесшумно кашлять он не мог.
Звук нарастал, и теперь Говард знал наверняка, что бодрствует. Влажные простыни облепили тело; руки, шея онемели от долгой неподвижности.
«З з з з».
Говард открыл глаза и огляделся В комнате серел полумрак, нарушаемый яркими лучами калифорнийского солнца, проникавшего через щели в жалюзи. Воздух прогрелся, достигнув температуры включенной духовки На креслах рассыпалась скомканная одежда, сквозь дверной проем была видна немытая посуда, горой сваленная в мойке на кухне. Потемневший от времени платяной шкаф, словно гильотина, навис над кроватью. Говард перевернулся на другой бок. Анита тревожно пошевелилась рядом. Среди разбросанных на письменном столе бумаг на него неприятно оскалилась пишущая машинка: темный зев пустой каретки и пыльные ряды клавиш зубов.
– Клавиш зубов. – Говард удовлетворенно хмыкнул. – Да ты настоящий писатель, старина, когда проснешься!
Сон больше не шел. Говард поворочался, проклиная жужжащее насекомое. Чертова муха! Как она влетела сюда через закрытые окна? Наверное, Анита опять открывала форточку после душа? Сколько раз просил ее не делать этого! Такая духота на улице.
Говард присел на кровати. Жужжание раздавалось совсем рядом. Он осмотрелся. Солнечные лучи поблескивали на металлических бигуди на голове Аниты, от ее волос пахло яблочным шампунем. Полоска света оттеняла морщинки на шее, выделяя сидевшую там жирную муху.
Вначале он принял ее за родинку, однако родинки не ползают и не шевелят лапками. Тем более родинки не могут жужжать! На шее Аниты сидела самая настоящая жирная муха, без сомнения. Без особо теплого чувства он оглядел жену: сварливое создание, вечно лезет в его дела, требует к себе внимания, а теперь еще эта дрянь на шее…
Он осторожно приподнял ладонь. Хлоп! Говард не почувствовал удара. Солнечный свет за окном померк перед вспышкой Анитиного гнева:
– Негодяй! Ты хотел убить меня!
Анита настолько разъярилась, что наградила мужа парой супружеских оплеух, после чего в слезах заперлась в ванной. У Говарда онемели челюсти от бесконечных оправданий, что он и в мыслях не держал ничего плохого. Скандал постепенно утих, однако утро было непоправимо испорчено. Оставалось только одно: одеться и выйти из дому. Если он пропустит вдобавок назначенную на десять часов встречу, этот день станет самым черным днем в его жизни.
Возникла новая проблема: пойти перекусить в ближайшей пиццерии или побриться, пока еще есть время? После двухминутного раздумья он выбрал второе, стрелки часов неумолимо приближались к цифре десять, и от внешнего вида очень многое зависит.
Машина, к счастью, завелась без фокусов, и через две минуты Говард уже сидел в глубоком кресле перед зеркалом в парикмахерской. Из за перегородки царапало нервы радио, со стен смотрели портреты голливудских знаменитостей.
«Интересно, – подумал Говард, – почему в каждом подобном заведении обязательно висят поблекшие фотографии поблекших актеров? Дурацкая традиция. Лучше бы почаще проветривали помещение».
Когда парикмахер уже заканчивал процедуру, Говард внезапно отбросил салфетку.
– Откуда здесь столько мух? – Он порывисто поднялся с кресла. – Ползают как у себя дома.
Действительно, на потолке была муха, вспоминал он позже, садясь в машину. Он долго наблюдал за ней из глубокого кресла. Но почему он вспылил? Проклятая духота!
Нервы совсем расшатались. Пожалуй, к этому парикмахеру больше не стоит ездить. Ничего, в городе хватает его собратьев по ремеслу. Если бы столько было кинопродюсеров… Возможно, тогда не было бы проблем с заключением контракта.
У него поднялось настроение при этой мысли. Пересекая вестибюль маленького офиса, где была назначена встреча, он, словно букетом цветов, одарил секретаршу широкой улыбкой. Улыбку поменьше Говард преподнес охраннику возле входа, а самая большая – от уха до уха – ожидала продюсера, мистера Джозефа Тревора. Для нее он приберег оставшиеся силы.
Все продюсеры, по мнению Говарда, были одного поля ягоды. Он прекрасно изучил их повадки: предстояло получасовое томительное ожидание сверх назначенного срока. Такая история повторялась в приемной каждого офиса, где ему приходилось бывать.
Этот Тревор тоже порядочная крыса. «Да, да. Завтра. Приходите ровно к десяти. Я оставлю для вас пропуск, старина. Не опаздывайте!» И вот… Торчишь, не переменяя позы, в маленьком кресле. Мимо проносятся какие то фигуры, гремят звонки. Иногда видишь агентов, на цыпочках рвущихся в святая святых. Волосы их тщательно напомажены, улыбки, того и гляди, обломаются по краям. Острые воротнички рекламируют жизненный успех и бросают вызов всему старому и отжившему. Древняя развалина с дипломатом в руках их не очень занимает.
– Мистер Говард, – прощебетал голосок секретарши, – вас ждет мистер Тревор.
Войдя в кабинет на полчаса позже назначенного срока, Говард задержался там не более чем на пять минут. Еще через две минуты он стоял в телефонной будке, непослушными пальцами набирая номер доктора Бланшара. Прервав бессвязные объяснения, он неожиданно замахнулся трубкой на маленькое насекомое, залетевшее в будку, уронил трубку и зарыдал.
– Проклятые твари. – выдавил он в притихшее черное отверстие, – они преследуют меня, доктор! Муха билась о стекло и звенела: «з з з з».

* * *

– Сейчас вы спокойно расскажете мне об этом, – сказал доктор Бланшар, когда Говард опустился в мягкое, глубокое кресло с кожаной обивкой.
За прошедшие двадцать минут он совершенно успокоился. Конечно же, сейчас он все расскажет. Иначе не стоило звонить доктору Бланшару, нарушать его распорядок; незачем было приезжать сюда в такую жару, в этот современный, защищенный от зноя офис, где ничто не мешает расслабиться, никто не действует на нервы.
Этот офис разительно отличался от офиса мистера Тревора – об этом и рассказывал доктору Говард: о кричащих современных картинах, развешенных вокруг в беспорядке, об огромном столе с высоким креслом позади и о маленьком креслице, в котором приходится ютиться посетителю, глядя снизу вверх на хозяина кабинета. Пустая поверхность стола свидетельствует о том, что перед вами находится деловой человек, не способный тратить время на глупости, вроде чтения книг или их писания. Вы смотрите на телефакс и телефон с дополнительными номерами, говорящими, какой занятой человек перед вами; на серебряный поднос под графином с водой, показывающий, что этот продюсер преуспевает. Вот фотография жены и детишек – по всему видно, что он добропорядочный семьянин и образцовый налогоплательщик (при этом он не преминет рассказать вам, как он интервьюировал в свое время лидеров всеамериканского феминистского движения)… Присмотритесь к нему!
Но вам не с руки смотреть на Джозефа Тревора, потому что он уже обозрел вас с высоты своего положения.
– Ну, что у вас там?
Вы открываете дипломат, достаете рукопись сценария и начинаете читать. Чтение перебивается непрестанными замечаниями в стиле Микки Мауса: «Мне понятен смысл этих реплик…», «Здесь не хватает действия…», «Вы потеряли нить сюжета. Мне нужна нить, больше действия, дружище!», «Вот это пойдет, да да, это годится».
Что ему до авторского тщеславия и вложенных в рукопись ценностей? Это типичнейший абстракционист, зануда! Он гонится за строчкой: строчка оплачивается, это понятно даже ему. Ясно, что лучший способ заработать деньги делать бессмыслицу… «З з з з».
Именно в тот момент, когда вы пытаетесь загнать Тревора в угол, заставить его купить ваш сценарий, раздается проклятое жужжание, заглушающее голос.
«З з з з».
Муха примостилась на краешке серебряного подноса. Шевелит крылышками и осторожно потирает лапками округлое брюшко. С довольным видом жужжит… скотина! Под микроскопом она, наверное, грязная тварь – как посуда в мойке у Аниты.
– Я не совсем понимаю это место, – Тревор потирает крылышками, то есть руками, зеркальную поверхность стола. Лапки его покрыты грязью и оставляют сальные следы. Он дует вам в уши, потрясая измятой рукописью.
«З з з з».
Его глаза впиваются вам в лицо.
Какое он имеет право держать в офисе мух? Почему их не прогоняют? Такой жаркий день, ничего невозможно расслышать! Как он смеет критиковать рукопись? Разве он не знает, что есть еще Анита, которая постоянно слоняется по дому в несвежем белье и ждет, когда вы заработаете денег?..
Лицо Тревора багровеет, становится ужасно похожим на физиономию парикмахера, уже успевшего превратиться в большую жирную муху. С протяжным жужжанием, напоминающим рев машины, он взлетает из за стола.
«З з з з».
Но, кажется, вы сболтнули что то лишнее. Тревор встает, и вы вылетаете из кабинета; идете звонить доктору. В стеклянной будке, куда вы зашли, сидит муха – маленькое, ничтожное существо с миллионом глаз, от которых не скрыться. Она сидит на стекле и шевелит лапками. Теперь ей известно, о чем вы разговаривали с доктором и продюсером, и конечно же, она последует за вами, расталкивая по пути прохожих, пачкая их своими грязными лапками.
– Успокойтесь, Говард, – голос доктора располагает к доверию. – Когда вы заметили этих мух в первый раз?
В его глазах понимание, которого не найти во взгляде продюсера, Аниты или этих… летучих тварей.
Голос доктора вытесняет громкое жужжание.
– Вам нужен покой, Говард, – срываются с губ слова. – Ваше расстройство происходит от мнительности. Когда людям мерещится то, чего нет, надо сопротивляться сознательно…
На голове доктора сидит живая муха и судорожно потирает лапки друг о друга. Глаза ее глубоки и мутны. К несчастью, доктор не видит ее.
«Он не поможет мне, – пронеслось в голове Говарда. – Он ничего не понимает. Никто не понимает, сколько грязи на этих мухах и как они опасны!»
Муха тихонько зажужжала. Жужжание, словно сверло, начало ввинчиваться в мозг. Доктор неожиданно осекся и пристально, как до этого продюсер, посмотрел на Говарда, который в этот момент поднимался с кресла.
– Большое спасибо, доктор. Очень, очень вам признателен!

* * *

Говард остановился у машины. Он задыхался, по лбу катился пот, сердце бешено колотилось.
– Нужно успокоиться, – прошептал он, захлопывая дверцу. – Теперь мне не на кого положиться. Доктор считает, что это галлюцинации. Тревор ничего не видит. У Аниты мухи разгуливают по шее. Неужели все сошли с ума?
Он внимательно осмотрел всю машину. Никаких следов мух. В салоне становилось душно, рубашка взмокла от пота, однако у него уже начал складываться план дальнейших действий. Первым делом…
«З з з з».
Муха сидела на ветровом стекле. Говард изогнулся и ловко прихлопнул ее. Хрупкие членики неприятным пятном растеклись по стеклу, повисла звенящая тишина.
«Откуда она взялась?»
Говард нервно закурил и нажал педаль газа. Он не знал, с какой скоростью могут летать мухи, но был уверен, что с машиной, пусть и старой, им не тягаться. Если только они не посланники ада. Он прибавил скорость. Машина летела по автостраде, обгоняя грузовики и сторонясь новых спортивных машин. Говард ощущал необычайную легкость и свободу. Теперь ему ничто не угрожает, у его ног целый мир. Где то далеко в синеве неба показалась темная точка, постепенно увеличилась, перекрыв дорогу. Перед радиатором мелькнула отвратительная физиономия и скрылась.
– Вельзевул, – содрогнулся Говард и испуганно вгляделся в ровное асфальтовое покрытие дороги.
Внутри на стекле сидела муха. Говарду показалось, что он узнает ее. Мутные, мириадно таинственные глаза осматривали внутренность салона с недовольством и явной брезгливостью. Муха сложила крылышки и потерла друг о друга лапки, от которых начали, кажется, отваливаться кусочки грязи. Весь вид ее говорил о величайшем презрении к людям и, возможно, о желании уничтожить человеческий род, чтобы он не занимал планету, отведенную для более совершенных существ – мух.
Их глаза встретились. Вельзевул мгновение смотрел на Говарда, исполненный высокомерного презрения, – в это короткое мгновение, вглядываясь в бесконечную сложность его волосков и сочленений, Говард все понял и почувствовал дрожь. Затем дьявол оторвался от стекла и тихонько произнес:
– З з з з.
Говард наклонился, правая рука его поднялась, корпус подался вперед. Секунду он смотрел на Вельзевула, пытаясь прочитать в его глазах свою судьбу и понять, что тот думает перед смертью…
Дром д! Низкое бетонное ограждение приняло на себя удар вильнувшей в сторону машины. Салон заполнила густая красноватая темнота. Последнее, что расслышал Говард в скрежете стекла и железа, было громкое «з з з з».

* * *

Сержант Пауэлл наклонился над лежавшим среди обломков мужчиной. К приезду патрульной машины пробка на дороге достигла громадных размеров. Пощупав пульс, Пауэлл выпрямился, пробормотал:
– Бедняга! – поморщился и пошел прочь.
Тело Говарда укладывали на носилки. С его головы взлетела жирная муха и, жужжа, уселась на густую шевелюру блюстителя порядка. Мириады глаз хищно поблескивали в ярком свете калифорнийского солнца.

Скачать всю книгу 99л.

В островном королевстве Мелнибонэ истово блюли древние
обычаи, хотя вот уже пятьсот лет день за днем и час за часом
теряла держава свое былое могущество и держалась теперь лишь
торговлей с Молодыми Королевствами, да потому еще, что
Призрачный Город Имррир служил местом встречи купцам со
всего света. Много ли от тех обычаев пользы? Нельзя ли
отринуть их и тем самым избежать уготованной судьбы?
Соперник императора Элрика предпочитал не задаваться
такими вопросами. Он заявлял во всеуслышанье, что,
пренебрегая обычаями предков, Элрик навлечет гибель на
Мелнибонэ.
Вот начало той трагической истории, которая длилась не
год и не два и за концом которой — гибель всего этого мира.

1

Кожа его цветом напоминала выбеленный ветрами череп;
молочно-белые волосы ниспадали ниже плеч. С красивого,
продолговатой формы лица глядели раскосые, подернутые
поволокой печали алые глаза. Изящные руки покоились на
подлокотниках трона, вырезанного из громадного цельного
рубина.
Он настороженно оглядывался, то и дело касаясь пальцами
легкого шлема на голове, который искусные мастера отлили в
виде готового взлететь дракона. На одном из его пальцев
поблескивал перстень с редким камнем, именуемым Акториосом.
В глубине бриллианта клубились призрачные тени, и казалось,
что им так же невмоготу оставаться в своей драгоценной
тюрьме, как юному императору — на Рубиновом Троне.
Он посмотрел вниз, где у подножия ведущих к трону
ступеней танцевали придворные. Движения их исполнены были
такой изысканности и такой неописуемой грации, что казалось
танцуют не живые существа, а призраки. Он не был заодно с
этими людьми, людьми Драконьего Острова Мелнибонэ, которые
десять тысяч лет владычествовали над миром и лишь
сравнительно недавно утратили былую силу. Для них, жестоких
и равнодушных, мораль означала только уважение традиций
тысячелетней давности.
Юному же правителю, четыреста двадцать восьмому потомку
по прямой линии от первого императора-колдуна Мелнибонэ, эти
воззрения представлялись не просто высокомерными, а глупыми.
Ведь ясно было, что Драконий Остров уже не тот и что через
пару-другую столетий его наверняка завоюют армии тех
государств, которые мелнибонэйцы снисходительно именовали
Молодыми Королевствами. Пиратские флоты раз за разом
пытались завладеть прекрасным Имрриром, Призрачным Городом,
столицей Драконьего Острова Мельнибонэ, — пока безуспешно…
пока. Но даже самые близкие друзья императора отказывались
верить в надвигающееся крушение Мелнибонэ. Им не нравилось,
когда он заговаривал об этом, и они вовсе не пытались
скрывать своих чувств.

Скачать все 96л.

П. Калитин. Французское \»avoss\» …………………………………………..5
Тайна смерти и феномен смерти………………………………………………9
1. Метаэмпирическая трагедия и естественная необходимость……………..10
2. Принятие-всерьез: Реальность, Близость, Личная Затронутость……………17
3. Смерть в третьем, во втором, в первом лице………………..27

Часть первая
Смерть по эту сторону смерти……………………………………………….37
Глава 1. Смерть в течение жизни……………………………………………41
1. Размышление о смерти…………………………………………………..41
2. Смерть как глубина и как будущее……………………………….44
3. Эвфемия и апофатическая инверсия……………………………..60
4. He-бытие и не-смысл……………………………………………………..67
5. Несказанная тишина и неизреченная тишина……………….82

Глава II. Орган-препятствие……………………………………………………92
1. Краткая жизнь……………………………………………………………….92
2. \»Потому-что\» и \»Несмотря-на-то-что\»: конечность, телесность, временность…………..96
3. Трагический характер невозможно-необходимого……..106
4. Выбор……………………………………………………………………………114
5. Обратное действие последней черты…………………………..117

Глава III. Приоткрытость……………………………………………………..130
1. \»Кводдитость\» тайны……………………………………………………130
2. Смерть точная, час точный, но неизвестный………………. 135
3. Смерть точная, час точный ………………………………………….143
4. Смерть неточная, час неточный…………………………………..145
5. Смерть точная, час неточный………………………………………150
6. Смирение перед \»кводдитостыо\»: смертность, болезненность, пространственность, временность………153
7. Непознаваемое, невозможное, неизлечимое……………….166
8. Окончание и начало……………………………………………………..174

Глава IV. Старение…………………………………………………………………179
1. Осуществление бытия, отвергаемое одряхлением………179
2. Умерщвление плоти.
А что, если жизнь — это продолжительная смерть?………185
3. Постепенный износ. Приговоренный к смерти…………..187
4. Два подхода: что прожито, то прожито, и прожитое еще предстоит прожить……….194

Часть вторая
Смерть в момент наступления смерти…………………………………..207
Целомудренность непередаваемого момента………………………..209
Глава первая. Смертельное мгновение вне всяких категорий……………………………..216
1. Смертельное мгновение не является количественным максимумом……………216
2. Момент наступления смерти не является качественным изменением………..220
3. Момент наступления смерти — это не временное нарушение……………….228
4. Смертельное мгновение несовместимо с топографией … 231
5. Смертельное мгновение безотносительно……………………240

Глава II. Почти ничто смертного мгновения………………………..242
1. Смерть в диалоге \»Федон\». Порог смерти незаметен…. 242
2. Смерть как разрастание отдельных небольших смертей…………………………246
3. Событие смерти не ничто, а почти-ничто……………………253
4. Нельзя научиться умирать…………………………………………..259
5. Прогрессирующая внезапность……………………………………263

Глава III. Необратимое………………………………………………………….271
1. Туда и обратно в пространстве есть безвозвратное туда во времени………….271
2. Сделаться вновь молодым? Возродиться? Перестать стареть?…………………275
3. Судьбинная объективность необратимого…………………..280
4. Относительная необратимость…………………………………….282
5. Первый и последний раз в ходе длительности……………285
6. Относительное перво-последнее (единождысущнее): вторичное и предпоследнее…………290
7. Перво-последнее смерти. Исчезающее появление………299
8. Абсолютно последнее мгновение: больше никогда ничего не будет………….306
9. Прощание. И о краткой встрече………………………………….311

Глава IV. Непоправимое………………………………………………………..316
1. Необратимое бывшего, непоправимое сделанного……..316
2. Неотменяемое-непоправимое смерти. Ловушка и клапан……………………….323
3. Возрождение, перевоплощения, реанимация………………326
4. Ничто как \»нигилизатор\»…………………………………………….333
5. Замирающие сигналы последних мгновений жизни……335
6. Последний раз не заключает никакой тайны……………..343
7. Совершенно другой порядок……………………………………….350

Часть третья
Смерть по ту сторону смерти……………………………………………….353
Глава I. Эсхатологическое будущее………………………………………355
1. Является ли будущим пространство по ту сторону смерти…………………………356
2. Ужас мгновения смерти и страх, внушаемый тем, что по ту сторону……………….361
3. Надежда и безнадежное желание……………………………….364

Глава II. Абсурдность загробной жизни………………………………368
1. Бессмертие, Воскрешение, вечная Жизнь……………………368
2. Бессмертие мыслящей сущности………………………………….376
3. Сверхжизнь души согласно концепции дуализма……….379
4. Спор с принципом сохранения ……………………………………382

Глава III. Абсурдность уничтожения……………………………………387
1. Душа есть нечто иное, но я не знаю, что именно……….387
2. Само собой разумеющиеся непрерывности…………………388
и скандал прерывности……………………………………………………388
3. Мысль о смерти и смерть мыслящего существа. Вечно-смертная истина……………….393
4. Внутри и извне. Объемлющее сверхсознание и объемлемое простодушие ……401
5. Торжество смерти. Всемогущество смерти………………….403
6. Смерть сильнее, чем мысль; мысль сильнее, чем смерть 406
7. Любовь, Свобода, Бог сильнее, чем смерть. И наоборот!…………………………….412
8. Двусмысленность смертности и бессмертия………………..419
9. Неутешительность циклического времени и панвитализма……………………..422

Глава IV. Нетленность \»кводдитости\».
Безвозвратность необратимости …………………………………………..428
1. То, что не умирает, не живет……………………………………….428
2. После того как мы были, жили, любили …………………….431

Скачать все 295л.

Скачать полностью 44л.